человек резко поднялся, завернулся в темный плащ и юркнул в тень ближайшего из четырех сфинксов, охранявших пристань. Здесь можно было дождаться назначенного часа и не мозолить никому глаза. Для последнего свидания место подходило идеально.
«А если все не ограничится поцелуями?» – пронеслась в голове нервная мысль, и грудь пронзило сладостное нетерпение, как у хищника перед прыжком, за момент до того, как челюсть сомкнется вокруг нежного горла косули. Велизарий сжал кулаки и заскрипел зубами.
«Конечно не ограничится. Она любит меня, я всегда это знал. Мы никогда больше не удивимся. Немного напора, и она сдастся. Как тогда. Пусть вспомнит. Пусть ощутит то же самое. Только куда ее отвести?» – Юноша аккуратно выглянул из-за бурого каменного постамента. Колоннада заполнялась слугами; они сновали мимо входа в дом, мимо ворот, ведущих во внутренний двор к хозяйственным зданиям и термам. «В дом нельзя. Нас заметят».
Велизарий скользнул обратно в тень и прижался затылком к холодному основанию сфинкса. Перед ним дрожала поверхность круглого озера, похожего на гигантскую, наполненную до краев хрустальную чашу. Дальний край терялся в ночи, а в самой середине «чаши» на небольшом острове стояла церковь, напоминавшая своими очертаниями маяк. Она была окружена хитроумными фонарями, бросавшими на ее свет, но невидимыми с берега. Белоснежные стены отражались в воде и приковывали к себе взгляд. Слева к острову каменной змейкой тянулся мост.
У причала стояло несколько лодок, которыми пользовались для прогулок по озеру. По зимнему времени они были укрыты парусиной. Велизарий уставился на самое большое судно, с мачтой и парусом. Каждое воскресенье оно доставляло хозяина поместья и его семью на остров для богослужения. В нем всегда хранятся подушки, которые раскладывают на деревянных скамьях, и теплые одеяла, чтобы господ не беспокоил холод от воды.
«На лодке можно отлично расположиться. Парусина скроет нас от любопытных глаз». Юноша достал из рукава записку. В темноте слов было не разобрать, но он помнил каждую букву: «Приходи на пристань один. Сейчас. Хочу попрощаться». Подписи не было, но ее почерк он узнал бы из тысячи. Велизарий сжал папирус в ладони и поднес к лицу, пытаясь ощутить аромат писавшей женщины. «Ммм… Ирина…» – застонал он.
Ирина была единственной девушкой, заставившей Велизария мучиться от страсти. Ее нельзя было назвать красавицей, но что-то в слегка раскосых кошачьих глазах, в иронично искривленных губах неудержимо влекло и завораживало. В ней ощущалась скрытая опасность, из-за которой самый обычный, ничего не значащий разговор распалял больше, чем танцы гетер.
И она отказывала Велизарию. Иногда серьезно и решительно. Иногда с язвительной улыбкой. Иногда даже не удостаивала ответом. Все подарки возвращала. Над его страстью смеялась, а разговаривала так, будто он какой-то несмышленыш, и ничего не знает. Хотя сама была поварихой, и всего на три года старше его.
В начале зимы Вэл лежал в беседке в саду и поигрывал мускулами. После занятия по бою на мечах все
