его рода, его дела, должен был хранить его имя. И за все эти годы он не видел, как растет его сын?!»
Юноше стало трудно дышать, он схватился рукой за шею, сдвинув пониже ворот кольчуги и вареную кожу под ней.
«Поместье отойдет чужим людям и этому приблудышу. Да, отец женился на этой женщине. Но их сын здесь никто. Мне не жалко денег, я бы обеспечил Самсона всем, он мой брат. Я могу заработать на жизнь сам. Но это мое поместье. Я здесь родился и вырос. А они выгнали меня на улицу. Лишили дома, семьи, отечества. Теперь я приблудный, а они родные».
Велизарий сполз по колонне вниз на землю. Кольчуга заскрипела о мрамор. Юноша обхватил руками голову и замер.
«Что теперь делать? Хотя и так понятно – уезжать отсюда. Вещи собраны, лошади оседланы, меня ждет дорога и новая жизнь. Пусть прежняя горит, как Помпеи при извержении Везувия».
– Ты хорошо себя чувствуешь? Тебе плохо? – из-за колонны появилось лицо Юлии. Она удивленно смотрела на юношу сверху вниз.
– Все в порядке. Я второй день без сна. Глаза слипаются – соврал Вэл.
– Ты весь горишь – возразила Юлия. – У тебя красное лицо, зрачки расширены, и вид нездоровый. Может позвать лекаря?
– Не нужно. Я подышу свежим воздухом, и все пройдет. – Бывший наследник имения поднялся на ноги и увидел, как чуть дальше в галерее Мария прощается со своим белокурым Орликом. Женщина обнимала сына за плечи, гладила его по волосам. Стоящий рядом Никифор протянул славянину кошелек и свой кинжал – подарок в дорогу. Тот достал его из ножен, поцеловал лезвие и гордо пристегнул к поясу. Вид чужого семейного счастья был невыносим. Велизарий отвернулся.
– Я тоже решила не смущать их – улыбнулась Юлия. – Пусть попрощаются. Орлик такой смешной, когда выпьет. Никогда не видела его пьяным. – Велизарий попытался улыбнуться в ответ, но губы не слушались.
– Жаль, что мы разъезжаемся – проговорила девушка. – Надеюсь, наши дороги еще пересекутся в будущем. – Молодой человек поймал на себе её взгляд – такой же, каким он смотрел на Ирину.
«Она влюблена в меня» – понеслось у него в голове. «Хоть одному человеку на земле я нужен». Плохо понимая, что делает, повинуясь внезапному желанию, Велизарий наклонился, прижал к себе Юлию и поцеловал в губы. Та не отстранилась, не закричала, а обхватила его голову, запустила пальцы в густые волосы. Сколько они так простояли юноша не понял. Только услышал шепот на ухо: «Я знаю, мы обязательно встретимся». Юлия повернулась и пошла к своим слугам.
– Пора! По коням! Велизарий, Иоанн, Орлик! Все сюда! Отправляемся! – Голос Константина доносился с конца галереи. Велизарий в последний раз оглянулся на Серебряное озеро, на светившуюся посреди него церковь, на тонущие в темноте поля, дома и виноградники. И этот вид не вызвал у него никаких эмоций. Все это чужое. Этот рай не для него. Он теперь проклят и изгнан. Вместо беззаботной жизни – труд в поте лица, пока не закопают в землю и не положат сверху могильный камень. Значит, так тому и быть. Только не оглядываться назад.
