заместитель по воспитательной работе Иван Иванович Нидзиев – незыблем, как скала. Он рассадил всех в кабинете в адмиральском кабинете – самом большом. Адмирал еще не вернулся. Нидзиев потом скажет, что он с нашей помощью очень точно определил количество ушедших в море… Да, так было – списка экипажа не существовало: «Курск» уходил не в «автономку», а на учения – обычные безопасные стрельбы.
Работаем на полу в адмиральском кабинете – иначе не разберешься с личными делами моряков. Часть ребят собирали буквально накануне – с других лодок или из штаба. Это не разгильдяйство, как потом было принято говорить, вернее, это не разгильдяйство только этой дивизии. Вечные придирки со стороны руководства Северного флота ставили 7 дивизию в сложное положение, из которого, казалось, невозможным выкарабкаться. Но вопросы решались – иногда совсем не по-военному.
Андрей Калабухов, начальник отдела кадров, в который раз раскладывает личные дела то по алфавиту, то по званиям, то по специальностям, то по отсутствию присутствия на других лодках. Он подсчитывает, вычеркивает и снова раскладывает. Отозван из отпусков весь личный состав седьмой дивизии. Все работают с отчаянной увлеченностью, словно хотят забыть про действительность. Про тех, кто сейчас на дне.
Вечером обхожу семьи. Их 25, но почти никого нет дома. Так будет долгие-долгие дни. Женщины с детьми жили вместе – по 2-3 семьи в одной квартире, так было легче.
15 августа.
Утро началось с телесообщения ясноглазного Ивана Дыгало, начальника пресс-службы ВМФ. Бодреньким голосом он доложил взволнованной стране, что всю ночь велись спасательные работы, что контакт с лодкой продолжает сохраняться.
Эти священные останки еще по привычке называли лодкой – то, что лежало потом с развороченными внутренностями на ДОКах Росляково. Первые подводные снимки к тому времени уже были сделаны. Но о них никто не знал.
И первое же собрание женщин было самым спокойным. И самым беспомощным. Слез не было. Прямые вопросы требовали прямых ответов. Ответов не предполагалось, было лишь обещание дать ответы после согласования с начальством. Мне было поручено записывать абсолютно все – я и записывала.
Спрашивали:
– Есть ли кислород в лодке?
– Сколько затоплено отсеков? – жены и матери подводников разбирались в ситуации лучше, чем штабные офицеры из Североморска.
– Существует ли связь с лодкой?
– Был ли выпущен аварийный буй?
– Какие повреждения зафиксированы?
– Какая задача главная на сегодняшний день?
Редкая жена военного подводника спросит, в каком отсеке находится ее муж, и уж тем более абсурдно требование одной дамы назвать пофамильно состав экипажа – как писала об этом в те дни одна из центральных газет. Так как не было правды – в СМИ муссировалась ложь, которую корреспонденты выуживали из рук случайных прохожих, который удалось отловить за шлагбаумом КПП (контрольно-пропускного
