Муравкин. Со слов нашего пастуха я понял, что он пришел прикупить самогона, а пока кричал Короля, сильнейшим образом захотел облегчить кишечник, – Муравкин судорожно закивал, видимо, пастух так и не успел сделать то, о чём мечтал, – а открыв туалет обнаружил, что наш Король повесился.
– Или повесили его! – выкрикнул Вася Муравкин, известный своей страстью к скандалам, интригам и расследованиям. Собравшийся народ взволновано загомонил.
– Сохраняйте спокойствие, – ответил участковый. Судя по выражению лица Фанис Филаретович не один вечер посвятил репетиции этой фразы.
Последовать совету сохранять спокойствие не получилось ни у кого, больно уж всем хотелось посмотреть на свежий труп Короля. Молчаливо, словно адепты какого-то странного культа, жители села побрели в сторону классического деревянного туалета. Попытки участкового противится всеобщему любопытству быстро сошли на нет, после того как Варнава Фомич хозяйским движением распахнул сортирную дверь и явил свету последнее королевское пристанище.
Нельзя сказать, что король умер на троне. Во-первых, его королевское величество находилось в подвешенном, не подобающем августейшей особе, состоянии. А во-вторых, трона-то и не было – в королевском сортире роль седалища играла огромная дыра в полу из которой уже начинала торчать небольшая горка человеческих фекалий – туалету срочно требовалась новая яма.
– Э, смердит тута, – пожаловался один из детей семьи Зубайдуллиных. Возбужденный ребенок ковырял в носу уже двумя руками.
– Искандерка, кит але! – сказала дородная мамаша, отпихивая детей в сторону, для того чтобы участковый мог протиснуться.
– Малец-то прав, – пробормотал Варнава Фомич. Глава сельского поселения всегда брал всё свои руки. Вот и сейчас, пошарив толстыми руками на сортирной полке, Варнава Фомич выудил из стопки аккуратно нарезанных газет народный освежитель воздуха – спичечный коробок. Запалив весь коробок он поводил рукой по туалетному пространству, едва не запалив при этом королевскую рубашку.
– Варнава Фомич, вдруг это место преступления, – укоризненно покачал головой участковый, выгнать из туалета главу поселения Фанис Филаретович побаивался.
Варнава Фомич изучающим взглядом окинул благородный труп. Король Рвана Жопа покачивался на короткой веревке, носки его ступней, обутых в стоптанные калоши, едва не задевали пол. Серая рубаха выскочила из штанов и неаккуратно колыхалась на летнем ветерке. На посиневшем лице покойного застыла мучительная маска боли и ужаса. Боковым зрением я заметил, как поежился Мансур, который всегда славился невозмутимым характером. Лично меня больше всего впечатлили высунувшийся изо рта синий язык и белесые матовые глаза.
– Да сам повесился, – проворчал глава сельского поселения, – кому он нужен.
Участковый уже собрался смиренно покивать головой, как в разговор вклинился
