за этим столом. Любую душу, любые глаза как букварь без труда прочитываю, и вы для меня – что книжки раскрытые. Один на один со мной бесполезно в карты играть. Недавно вот мошенника крупного подобул. Вещь прекрасную у барбоса выиграл.
Ю полез в боковой карман пиджака и достал оттуда что-то круглое, в белый носовой платок завёрнутое. Развернул его – и взору компании представился красивый драгоценный камень.
Офицеры по очереди подержали его в руках.
– Да! – проворчал Круглов. – Вот чем, оказывается, заниматься надо: лук сажать да в картишки резаться, а не бомбы атомные таскать над миром!
Промолчал на то Фомин, а Шухов, видно, желая перед генералом Чо реабилитироваться, произнёс торжественно:
– Товарищи! Каждому солидному бриллианту положено давать имя собственное. Вот я и предлагаю назвать этот камень «Генерал Чо». Кто против?
Единодушное молчание выражало общее согласие.
– Принято единогласно! Итак, прошу выпить за новоиспечённого генерала! За бриллиант!
После того, как бокалы опустели, все дружно зааплодировали почему-то. То ли весело было, то ли просто тост Шухова всем по душе пришёлся, а может быть, огненная вода, уже в достаточном количестве на грудь принятая, постаралась на славу. Но я скорее склонен думать, что причина ликования заключалась в другом. Возникло оно из-за ощущения полной и окончательной реабилитации в сознании офицеров личности генерала. Вот и била в ладоши компания долго-предолго. Бармен с помощницей тоже к ликованию присоединились, а когда аплодисменты утихли всё-таки, Ю всё равно посидеть спокойно не дал:
– Хорошие вы люди, товарищи лётчики, раз чужой удаче порадовались. Не позавидовали. А дружок мой, Цой его зовут, с которым мы и нары вместе полировали, и горе луковое без гроша в кармане раскручивали, позавидовал. До глубины души мерзавец обидел. Выиграл я, короче, бриллиант этот. Иду довольный, цвету прямо как роза майская. Встречаю Цоя этого самого: «Поздравь меня, дружище, – говорю, – гляди, какую штуку прекрасную мне судьба подарила!» – Показываю бриллиант. – И чтоб бы вы думали? Цой на камень посмотрел, скривился злобно да как зарычит: «Что ты, как мандавошка, со своей стекляшкой носишься!? Засунь её себе в член да ходи показывай!» Так-то вот среагировал корешок и перестал, как личность, существовать для меня. Хотя, как узнал я потом, не в духе был человек. В карты продулся только что вдрызг. Всё, что за год заработал, спустил в одночасье. Но всё равно, нельзя так. Коль мужик ты правильный, так уметь должен эмоции свои гнилые в узде держать.
Неожиданно дверь подвальчика отворилась, и в него вошёл высокий стройный мужчина с небольшой хозяйственной сумкой. Как вы можете догадаться, это был один из тех деликатных специалистов, о которых я уже упоминал ранее.
Только увидел бармен его, так и засуетился сразу. Первым долгом спешно помощницу домой услал, а потом уже гостя провёл на кухню, да оттуда корейцам рукой махнул. Встали
