в медицинский институт на гинеколога. Инка хмыкнула, узнав, от какой великой цели она его отвлекала, но сохранила с парнем приятельские отношения, Лёшка позванивал изредка, пару раз в год, на праздники, Инка знала, что парень окончил институт с отличием и теперь стажируется интерном в одной из Нижегородских больниц. В общем, цели своей жизни достиг, женские болезни изучил, может, уже и с личной жизнью разобрался. Не то, что она, никаких целей, плывёт, куда несёт.
После школы Инку занесло в Нижегородский политехнический на радиотехнический факультет. Поступала она туда по нескольким причинам. Во-первых, близко от дома, что с учётом многочасовых нижегородских пробок большой плюс. Во-вторых, конкурс там был небольшим, а значит, можно поступить на бюджетное отделение. А для них с бабушкой это было основным аргументом. Их семейный бюджет – бабушкина пенсия, Инкина пенсия за родителей и Инкины случайные подработки от доставки телеграмм и летней торговли квасом – вряд ли выдержал бы платную учёбу.
Поступив на радиотехнический, в общем-то, наобум, Инка неожиданно угадала. Ей понравилось учиться. Все эти транзисторы и резисторы оказались вполне понятной и увлекательной штукой. И теперь уже они её завораживали своей возможностью делать чудо: принимать, передавать и усиливать звук. И рисуя схемы и эпюры, Инка глядела на схему и как будто слышала сам звук. Да и группа у них сложилась дружная и какая-то правильная, что ли. Девчонок было немного, ни одной кривляки, и Инка впервые после школы почувствовала себя комфортно. Никто не выделывался, не «гламурничал», не говорил ехидным тонким голоском: «Одинцова, а где ты эту старушечью юбку отыскала? В бабушкином сундуке, да?» И она спокойно носила эту юбку, действительно, перешитую из старой бабушкиной, но вовсе не старушечью, а очень удобную. И блузки носила, собственноручно расшитые, и жакеты, связанные вместе с бабушкой в четыре руки: одна вяжет полочки, вторая – рукава. Остальные одногруппницы – кроме Инки в группе учились ещё три девчонки – одевались так же неброско, а одногруппникам было всё равно, какие на них наряды. И очень скоро Инка научилась общаться со всеми ровно и свободно, купаясь в атмосфере дружеской приязни.
А к концу второго курса один из их мальчиков, Андрей, начал оказывать Инке особые знаки внимания. Позвал в кино, она пошла, и словно вернулась в школьные годы с поцелуями в последнем ряду. Правда, если с Лёшей-ботаником это были влажные робкие прикосновения к губам, то с Андреем – атаки. Он целовал её, словно территорию завоёвывал, жёстко придерживая за затылок и шаря по груди ладонью. «Не надо! – вырвалась тогда, в самый первый раз, Инка, с трудом переводя дух. – Не надо так целоваться, слишком пошло получается!».
Он вроде бы понял, и они продолжали встречаться. Встречались всю весну и часть лета, и со временем Инка привыкла к его натиску и прикосновениям, уговорив себя, что в двадцать лет пора бы уже не быть такой недотрогой. Она даже научилась отвечать на поцелуи, разжимая зубы и
