style="font-size:15px;"> – Сын мой знает иностранные языки, – не давала Мария опомниться соседке. – Учил даже шведский… Фирма им заинтересовалась, кое-какие готовил им работы. И платили валютой…
– И на каком, это самое, говорят шведы? – опешила Анна от такого неожиданного уведомления.
– Что ты этим хочешь сказать? Или у шведов нет своего языка? Если хочешь знать, это же самая развитая страна в Европе! – гневно роняла Мария, будто срамила Анну.
– Говорите же громче! Сын мой тоже был на рынке?
– Да! Отпугивал торгашей! – съязвила Мария. – А то… кто станет покупать бульдожьи морды взамен приличной обуви?!.
– Что говоришь? – налегла на перила Марфа, вот-вот вниз нырнет.
– Купи же себе, наконец, наушники! – закатила к небу глаза Мария.
…Кто знает, чем бы кончилась необычная с утра дискуссия, если бы среди возбужденных женщин не оказался Григорий.
– Что это вы раскудахтались! – старик уставился на сноху. – И что ты носишься с курицей?
– Некому ей голову оторвать! – выпалила Мария с обидой.
– Дай сюда! – Он вырвал из рук ее курицу, бросил в проем открытой во двор калитки. – Полным-полно овощей, обойдемся и без мяса.
Курица прокричала голосисто о своем избавлении и, взмахивая крыльями, устремилась мимо клумб с пестрыми цветами.
Таксист с вызывающей фуражкой непонятного цвета и длинным козырьком сигналил долго и торжественно, останавливаясь у дома.
– Послушай, еще не свадьба! – черные усы Спартака затопорщились на смуглом улыбающемся лице.
– Сердцем чувствую – будет!
Таксист неожиданно построжел, уставившись на темнеющие вдали «хрущёвки», и угрюмо произнес:
– Все еще стоят? Каждый раз, оказываясь в этих местах, вспоминаю, и щемит душу. Когда-то и мне довелось пожить в хрущёбах. Слава богу, подзаработал и купил себе приличное жилье.
– Недолго им еще стоять! – Спартак выпрямил спину. – Свалю эти жалкие постройки. Отслужили они свой век. На их месте построю культурный центр. Привез с собой проект…
– В добрый час! И, как условились, – на свадьбе твоей просигналю на всю катушку! – И он надавил на сигнал.
Со двора донесся женский крик:
– Спартак! Мальчик мой! Лечу, золотой мой! – У Марии, как назло, спадал чувяк, она цепляла его большим пальцем ноги и волокла, но он снова спадал, и она продолжала кричать и нервничать. – Сейчас, сейчас. Приехал, мое солнышко! Сынок мой ненаглядный. Отец! Скорей! Спартак приехал! Спартак! Проклятый чувяк!
Вконец измученная, она бросила чувяк посреди двора.
Обнялись и расцеловались тут же у машины. Таксист добродушно улыбался, всем своим видом подчеркивая, что спешить ему некуда и незачем, когда такая радостная ситуация – пусть мать и сын вдоволь нарадуются. Помог потом занести вещи во двор.
И машина отъехала.
– Ты
