за плечи и буквально выкинул в коридор. Я чуть не грохнулась, а он сразу же с силой захлопнул за мной дверь. При этом он ничего не говорил, только выругался шепотом, и еще я помню, как он повернул ключ в замке. Больше я его не видела. Я дико разозлилась, потому что он поступил по-хамски, да еще обругал меня, и поэтому я сразу пошла к себе и напилась…
Дю Барнстокр снова застонал.
– Так, – сказал я. – Он схватился за голову, словно что-то вспомнил, и кинулся к окну… Может быть, его кто-нибудь позвал?
Брюн затрясла головой.
– Нет. Я ничего не слышала, только шум обвала.
– И ушли вы сразу же? Не задерживались у дверей ни на секунду?
– Сразу же. Я дико разозлилась.
– Хорошо. А как развивались действия после того, как вы с ним вышли из столовой? Повторите снова.
– Он сказал, что хочет мне что-то показать, – заговорила она, нагнув голову. – Мы вышли в коридор, и он потянул меня к себе в номер. Я, конечно, сопротивлялась… ну, в общем, мы дурачились. Потом, когда мы уже стояли у его дверей…
– Стоп. В прошлый раз вы сказали, что видели Хинкуса.
– Да, видели. Сразу, как только мы вышли в коридор. Он как раз в этот момент сворачивал из коридора на лестницу.
– Так. Продолжайте.
– Когда мы уже стояли у дверей Олафа, появилась эта Мозесиха. Она, конечно, сделала вид, что нас не заметила, но мне стало неловко… Противно, когда шляются вокруг и пялят на тебя глаза. Н-ну… и мы зашли в номер к Олафу.
– Понятно. – Я покосился на Барнстокра. Старик сидел, возведя очи горе. Так ему и надо. Вечно эти дядюшки воображают, будто у них под крылышком произрастают ангелочки. А эти ангелочки тем временем векселя подделывают. – Ну, ладно. Вы что-нибудь пили у Олафа?
– Я?
– Меня интересует, что пил Олаф.
– Ничего. Мы не пили – ни он, ни я.
– Теперь так… гм… Вы не заметили… м-м… Вы не заметили какого-нибудь странного запаха?
– Нет. Там был очень чистый, свежий воздух.
– Я не о комнате. Черт возьми, когда вы целовались, вы не заметили чего-нибудь странного? Странного запаха, я имею в виду…
– Ничего я такого не заметила, – сказала Брюн сердито.
Некоторое время я пытался поделикатнее сформулировать следующий вопрос, потом отчаялся и спросил напрямик:
– Есть предположение, что Олафа перед убийством отравили медленно действующим ядом. Вы не заметили ничего такого, что подтверждало бы это предположение?
– А что такого я могла заметить?
– Обычно заметно, когда человек плохо себя чувствует, – пояснил я. – Особенно это заметно, если на ваших глазах он чувствует себя все хуже и хуже.
– Ничего такого не было, – решительно сказала Брюн. – Он чувствовал себя прекрасно.
– Свет вы не зажигали?
– Нет.
– А
