я сильно простыл. На другой день, как всегда, подъём, строиться. Я не могу встать. Тут же доложили командиру роты ст. лейтенанту Хоботневу. Разговор состоялся более чем откровенный: «мы хорошо знаем вашу нацию. Вы, евреи, как правило, любите, чтобы мы, русские, (а морда у него татарская), на вас работали. Симуляция, это касается вашей породы. Если это подтвердится, ты пойдёшь под трибунал, а теперь иди в санбат!» Я пришёл в санбат, медсестра дала мне градусник. Через пять минут, я ей вернул. Она объявила, что отсюда меня не выпустит, сообщила, что у меня температура 39,5°с. Вскоре последовал звонок, очень похоже звонил подонок старлей Хоботнев. Эта Фельдшер, лрямо в трубку покрыла его крепким матом и сказала, что у меня двустороннее воспаление лёгких.
в армию меня призвали в 1958 году в ВВС. Вначале школа 6 месяцев в г. Радвилишкис, а затем направили в авиационный полк штурмавиков ИЛ-28 в г. Черняховск. Там снова спутник моей жизни – антисемитизм. Я попал в 123 гвардейский бомбардировочный полк, механиком бомбового авиавооружения. Старшиной, моей роты, был некий Дудров, то ли фашист, то ли сын фашиста, но факт есть факт. Эдакое, животное на двух ногах. Раньше мне такие, больше не встречались. Я не мог себе представить, что старшиной роты мог быть в советской армии нацист-алкоголик. У нас много было солдат пропитанных духом нацизма, но даже они качали головой по поводу высказываний этого «дерьма». Например, показывая на меня, он ехидно пошутил, у нас теперь не авиация, а кооперация, вот он полюбуйтесь рядовой Изрин. У меня созрел план, что когда я пойду в караул с автоматом ППШа 72 патрона мне хватит, то уйду с поста ночью к дому Дудрова и выпущу в него 70 патронов, а 2 оставлю для себя. Я поделился с одним парнем из моего взвода, а он меня заложил замполиту дивизии. Тот меня вызвал и сказал, что ему известно о моём намерении, и попросил всё рассказать по порядку. После этого разговора он пригласил командира роты, замполита и несколько солдат-комсомольцев. Они всё рассказали и ещё больше, т. к. Дудров в моё отсутствие высказывался, чуть-ли не от самого Гиммлера. Меня перевели в соседний 4 полк, тоже гвардейский. Старшина у меня был с простой фамилией Иванов, очень добрый и лояльный ко всем нациям. Служба в Советской Армии, продолжалась до середины 1962 года.
Жид токарь принят на фабрику Рот-Фрон учеником токаря. Я помню, в октябре уже 1956 года я вошёл первый раз в механический цех ф-ки «Рот-Фронт». Стоит, «мёртвая тишина». В цехе человек десять, среди них начальник хромой, инвалид детства антисемит Юрчиков. Вдруг пошли дружные хлопки с выкриками: «Жид-токарь! Жид-токарь! Жид-токарь!» У меня, потемнело в глазах. Я уже резко развернулся, чтобы уйти, но меня за руку поймал будущий мастер Петя Филин, при этом дружески, с улыбкой на лице сказал: «Ты, Роберт, не обижайся, ведь у нас нет евреев ни одного рабочего, одно начальство и то их мало!» Ведь все твои собраться сидят в палатках и только торгуют. Они, все вместе подошли близко, поздоровались
