подпадает под теорию Ломброзо. При этом не приводилось никакой конкретики, называется – думай, что хочешь. И если бы его объявление ограничивалось всего двумя фразами о сроке и внешности, я уже решилась бы на радикальные действия. Но плюс ко всему он характеризовал себя как хронического полиглота, любящего философию и кроссворды. Участь моя была предрешена: я ему написала.
Наверное, мой поступок не был до конца честным: он жаждал встретить свою «несбыточную половинку», а получил высокоинтеллектуальное письмо от безумной и сжираемой любопытством второкурсницы на десять лет его младше. Представляю теперь, как он веселился, ибо показать я себя постаралась в самом выгодном свете. Мало того, что на мудрость замахивалась, так еще и, злоупотребив его нечаянным заявлением о владении несколькими языками, я от руки переписала довольно длинное, но казавшееся мне безумно красивым стихотворение на французском. В нем рассказывалось, как правильно нарисовать птицу, подробно описывался весь процесс. А в самом конце предлагалось открыть нарисованную клетку и выпустить птаху на свободу. Оригинально, верно?
Письмо ушло, и я забыла о нем, т.к. совершенно не ждала ответа. Написать его заставила какая-то внутренняя потребность, на время затихшая, когда ее удовлетворили.
Прошло около десяти дней, прежде чем пришел ответ. За это время я успела обзавестись крестником, и письмо, оказавшееся на моем столе ровно в мамин день рождения, сыграло роль грома среди ясного неба: неожиданно, страшно, удивительно и… заманчиво!
Мама потрясла длинным конвертом с голубоватым рисунком:
– Что это?! Ты все-таки ему написала?
– Мам, ну я просто хотела пообщаться, задать пару вопросов… Ничего личного и предосудительного!
– А обратный адрес посмотрела? «ОК» – что это? Колония особого режима! За что его посадили – ты хоть об этом подумала?!
– Да почему сразу особого режима! Он не маньяк, не убийца – за что его в особую-то сажать? Мам, ну я просто пообщаюсь и все. Мне ничего от него больше не нужно. Он интересный человек, а мне сейчас и поговорить-то не с кем…
Это была чистая правда. Я написала Неверову отчасти именно от внутреннего интеллектуального одиночества. У меня было достаточно подруг и друзей, но ох уж эта скука!..
– А адрес свой зачем указала? – тут же встряла неизменная бабушка, которая считала своим священным долгом комментировать все, происходящее в моей жизни. – Вот явятся его дружки сюда и потребуют, чтобы мы их приютили. Да еще и с ножом к горлу…
Стало очень страшно, сердце екнуло, и я осознала свою оплошность: указывать домашний адрес было, конечно, лишним.
– Раз уж так хочешь пообщаться, – вдруг почему-то оттаяла моя вспыльчивая, но отходчивая мама, – соври ему что-нибудь про наш адрес и укажи До востребования.
– Только
