уроков.
– А! И как бы ты описал ситуацию? Наверно, это можно назвать озорством?
– Это называется агрессией.
– Агрессией? Нет-нет, в Оук-Три не бывает агрессии. Они, наверно, озорничают. Знаешь, если мальчики устраивают возню, это естественно. Мальчики любят баловаться.
Гиллель пожал плечами:
– Не знаю, господин директор. Я хочу одного – спокойно поиграть в баскетбол.
Директор почесал затылок, оглядел худющего, но самоуверенного мальчика и предложил:
– А если мы тебя включим в школьную баскетбольную команду? Что скажешь?
Хеннингс подумал, что так мальчик мог бы играть в свой мяч, но под присмотром взрослого. Гиллель обрадовался, и директор тут же повел его к учителю физкультуры:
– Шон, мы можем включить этого юного чемпиона в баскетбольную команду?
Шон смерил взглядом крошечный скелетик с умоляющими глазами:
– Это невозможно.
– Почему?
Шон наклонился к директору и прошептал ему на ухо:
– Фрэнк, у нас баскетбольная команда, а не инвалидная.
– Э, я не инвалид! – возмутился Гиллель. Он все слышал.
– Нет, но ты тощий как спичка, – возразил Шон. – Для нас ты будешь инвалидом.
– А если попробовать? – предложил директор.
Учитель физкультуры снова склонился к нему:
– Фрэнк, мест в команде нет. А есть лист ожидания метровой длины. Если мы сделаем для мальчишки исключение, придется иметь дело с родителями других учеников, а мне только этого не хватало. И скажу прямо: если он выйдет на площадку, мы проиграем. А мы в этом году и так выглядим не лучшим образом. У нас и так результаты в баскетболе не блестящие, а уж тут…
Хеннингс кивнул и, повернувшись к Гиллелю, немедленно изобрел кучу правил внутреннего распорядка, согласно которым никак нельзя менять состав баскетбольной команды в течение учебного года. Тут в зал на тренировку ввалилась целая орда мальчишек, и Гиллель с директором уселись на скамейку под трибунами.
– Ну и что мне делать? – спросил Гиллель.
– Ты можешь назвать мне имена озорников. Я их вызову и сделаю внушение. Еще мы можем организовать мастер-класс по борьбе с озорством.
– Нет, так еще хуже. Вы же сами понимаете.
– Тогда почему ты просто не уйдешь от этих безобразников? – рассердился Хеннингс. – Не ходи на спортплощадку, если не хочешь, чтобы они тебе мешали, вот и все.
– Я не собираюсь бросать баскетбол.
– Упрямство – нехорошая черта, мой мальчик.
– Я не упрямый. Я не хочу уступать фашистам.
Хеннингс побелел как мел.
– Ты где слышал такое нехорошее слово? Надеюсь, тебя не на уроке научили таким словам? В школе Оук-Три таким словам не учат.
– Нет, я в книге прочитал.
– В какой книге?
Гиллель открыл портфель
