когда ещё закончит!
Но выбирать всё равно не из чего. Конечно, Ключ-Камень – вот он, в поясе, как всегда, – но действует он лишь возле родных скал. Да и то лишь когда все мыслимые возможности для обороны уже исчерпаны и враг вот-вот ворвётся внутрь каменного круга. Здесь, в Речной Стране, от Ключ-Камня толку мало.
– Думаю, нам тут отсиживаться нечего, – спокойно и ровно заметил Твердислав. Скрестил на груди руки и задумчиво поднял глаза к небу – незачем друзьям-товарищам знать, что в груди у него – смертельная пустота и холод. Давненько уже вожаку клана не было так скверно перед боем. Давненько.
– Нападём? – Кукач жаден до драки. И смерти он не боится, ну ни чуточки. Ему любая схватка – забава. Про Великого Духа начнешь говорить – только рукой махнет, мол, на то он и Великий, и Дух, чтобы суть мою сразу видеть. А если не увидит – так тогда, значит, вовсе он не Великий и вовсе не Дух, значит, врали нам про него всё, выходит, тогда и бояться нечего!
Джейана как-то услыхала подобные речи, возмутилась. Кукач же, всем на удивление, не отступил перед Неистовой. Дело едва не дошло до поединка. Насилу развёл их Твердислав.
Вязали тростниковые шапки, делали дыхательные трубки, оборачивали, обкручивали ноги жесткой болотной травой-резаком: хоть ненадолго, но поумерит пыл придонных жителей, больших любителей полакомиться сладким белым мясом пришельцев. Близнецы, сосредоточенно сопя, мазали какой-то дрянью заостренные концы своих колов (какие это копья! Одно слово – колы!) Дрянь эту они с важным видом тут же выжали из вполне безобидного, на взгляд Твердислава, корешка.
Пошли.
Тёплая вода старицы сомкнулась над головами. Едва-едва выступая над поверхностью, показались дыхательные трубки. Плечом раздвигая неподатливую воду, Твердислав шёл первым. Мелкая речная погань засуетилась вокруг голеней и бедер, норовила впиться в глаза, залезть в ноздри; а до Ведуньи уже близко, и отгонные чары не набросишь.
Но вот наконец замаячила стена поднявшегося из дна тростника. Осторожно раздвигая стебли матрасника, Твердислав приподнял над водой голову – чуть-чуть, чтобы только открылись глаза.
Так, вышли нормально, впереди – проделанный ползачом лаз. Хорошо бы теперь прошмыгнуть, пока хозяин в отлучке – вернётся, не пожалует.
Прошмыгнули.
Последний островок. Последняя протока. Из непролазного волчьеглаза отлично, как на ладони, виден был следующий клочок земли, лишь самую малость приподнятый над плоским зеркалом болот.
На голой вершине островка, покрытой густой, изумрудно-свежей по этому времени года травой, стояла Ведунья. Высоченная, больше чем на голову выше рослого Кукача. Во всегдашних чёрных одеяниях Слуг Зла, как называл их Учитель. Длинные костлявые руки воздеты над головой; лицо скрыто громадным капюшоном.
Как ни странно, Ведунья была одна. Вся свита куда-то бесследно исчезла, и Твердислав немедленно решил, что бестии уже отосланы творить
