style="font-size:15px;"> Горчичников (поднимая руку). Нет!.. Это неразрешимо!
Пилка дров
Отец, 65 лет
Сын, 40 лет
Несколько бревен лежат на снегу. Слева крыльцо дома. Справа, за заплотом из горбыля, – стайка. Из нее, из-за закрытых дверей, поднимается парок – значит, там стоит корова. За стайкой видны молодые, голые сейчас лиственницы, деревянная дощатая крыша больницы.
На переднем плане – козлы. На них лежит снег.
Входит отец с двуручной пилой на плече. Отец сутуловат, хмур, раздражителен. Он в старой телогрейке, застегнутой на две сохранившиеся пуговицы, в подшитых валенках и суконной шапке с завернутыми ушами.
Отец садится на козлы, смахнув рукавицей снег, достает папиросы, закуривает. Он не столько курит, сколько надувается от негодования. Бросает свирепые взгляды на крыльцо. Наконец не выдерживает.
Отец (кричит). Ты скоро там?
Голос Сына. Чего ты, бать?
Отец (кричит). Я жду!
Голос Сына. Да вот… валенок не найду… Второй мешок перетряхиваю… Надо ж, сколько всего накопил…
Отец (кричит). Чего ты там?
Голос Сына. Да ничего… Термос какой-то… Китайский, что ли?.. Китайский… Да он же разбит! Батя!
Отец (кричит). Ну, что ты там еще?
Голос Сына. Здесь же эта… колба лопнувша! Ты чего его хранишь?
Отец (кричит). А твое како дело? Идешь ты или нет?!
Швыряет пилу о козлы. Она со сложным музыкальным звуком и с движением выпрыгнувшей из воды щуки ныряет в снег.
Голос Сына. Э-э… вот и он… вот и валенок номер два… Ну, бать, а чё это у тебя за трансформатор?
Отец молчит. Он встает и, сцепив руки за спиной, начинает ходить у козел. Взад-вперед.
Голос Сына. Иду, бать. Уже иду. Только рукавицы возьму на кухне. Они у меня на печке греются. Люблю, бать, когда руки в тепле…
Хлопает дверь.
Отец. Что ж я его родил-то такого на свою голову?.. Что кормил, одевал? (Кричит.) Для чего я тебя, спрашиваю, на свет произвел?
Голос Сына (почти неслышно, из дома). Иду, батя! Уже иду! Щас один пирожок… с капустой… (Заметно слышнее, из сеней.) Таких пирожков, бать, с капустой я даже в Благовещенске не ел. Вот что может мать, то может. А в Чите тем более.
Выходит на крыльцо. Одет еще более рвано, чем отец.
Сын. А-а, бать! А снегу-то, снегу в этом году!.. А-а! Прос-сто зимняя сказка!
Отец (орет). Иди работать! Скоко ждать!
Сын (спускаясь со ступенек). Орешь ты, бать, орешь… всю жизнь орешь… А добра – термос лопнувший да трансформатор… А телогрейки? Срам. Кто с улицы увидит… Ты ко мне приходи, я тебе и валенки дам… Э-эх… (Нагибается за пилой.) Лучше б за «Дружбой» я к Номоконовым сходил… У Семилетова-то цепь лопнула… Не знаю… Может, Прядкин даст, а?
Отец
