бревно падает ему на ногу. Отец отшвыривает пилу, хватается за ногу, воет.
Сын, громадным усилием воли подавив смех, уходит в дом. Хлопают двери. Из кухни доносится его хохот, сердитый женский голос.
Отец, ссутулившись, обиженный, глубоко несчастный, в одно мгновение становится похож на глубокого старика. Он шмыгает носом, садится на козлы спиной к крыльцу, дрожащими пальцами достает папироску, закуривает. Что-то шепчет. Он настолько занят своим горем, что не слышит, как сын выходит на крыльцо.
Сын молча смотрит в спину отцу. Громадная печаль овладевает им.
Очень тихо.
Отец оглядывается.
Отец (вздрогнув). Чего ты?
Сын. Чего?
Отец. Стоишь?..
Сын. Да… ничего.
Отец. Ну так… иди.
Пауза.
Сын (тихо). Давай я, бать, к Прядкину схожу.
Отец. Иди, иди. Куда хочешь иди.
Сын. Ну, чё ты? Здесь работы с «Дружбой» на двадцать две минуты!
Отец. Вот иди и работай, где хочешь. А я как-нибудь сам… Всю жизнь пилил, и ничего, пока жив. А ты иди.
Сын (вздыхает). Эх, бать… Чё ты такой упрямый? Чем дальше, тем упрямей.
Отец. Зачем я тебя родил такого?..
Сын. Ты глянь – опять!
Уходит в дом, хлопнув дверью. Отец, горько улыбаясь, начинает заносить конец бревна на козлы.
Сын (появляясь на крыльце). Ну что ты снова один корячишься?!
Отец от неожиданности выпускает бревно, оно падает на ногу. Он воет.
Сын. Батя, это уже даже не смешно, понял? Это упрямство твое! Ты еще лучковую пилу возьми и пили дрова! Или ножовку по металлу! Сказал ведь – пойду к Прядкину и попрошу «Дружбу»! Так нет! Ноги себе все переломает, а сделает по-своему!
Отец (тихо). Так что ж с утра не принес?
Сын. Чего?
Отец. «Дружбу» что ж с утра не принес?
Сын. Так мне у тебя спросить надо было! Я же еще ма-аленький, на горшок хожу!
Отец (задумчиво). Почему я тебя тогда не порол?
Пауза.
Сын (с жестокой обидой). Ты хочешь, чтоб я совсем ушел?
Отец. Уходи! Иди!
Сын. Хочешь, может, чтоб и… не приходил вообще?
Отец. И не приходи! Сами… сами!
Сын (дрогнувшим голосом). Ну… смотри!
Уходит в дом. Отец ходит, в негодовании размахивает руками, возмущенно фыркает. Постепенно пыл его угасает. Он, вздыхая, садится на козлы, достает папироску.
Выходит сын, одетый в чистый тулупчик, пыжиковую шапку, австрийские сапоги. Он спускается с крыльца, идет к калитке, не глядя на отца. Отец привстает с козел, с жалкой улыбкой смотрит вслед ему.
Отец. Ну вот… елки-палки… Обидчивый…
Сын медлит, опирается на заплот,
