и между нами – хрустальные рюмки. Он говорит…
Агнесса. Кто?
Темников. Никита. Никитка говорит: «А что это я вижу темное в бутылке на подоконнике?» «Олифу», – отвечаю я. Мы молча смотрим друг на друга. Я встаю, разливаю олифу…
Иванов. Ну-у…
Темников…. в хрустальные рюмки. Мы пьем. И молча смотрим друг на друга. Затем наливаю снова… Полный караул. Мы пьем. И я вижу, как лицо Никитки начинает симметрично ползти по линии носа вверх-вниз, вот так. (Ладонями перекашивает лицо.) «Ты чего?» – говорит Никитка. «А ты?» – отвечаю я. И нас начинает ломать…
Агнесса ставит сковороду на стол.
Агнесса. Что вы за ужасы рассказываете, Слава. Лучше поешьте.
Иванов. Он разве Слава?
Агнесса. Разве? А разве нет?
Иванов. Утром он был Владимир.
Агнесса. Правда?
Темников. Я вам сейчас объясню, Агнесса. Только сначала выпью. (Зачерпывает кружкой брагу.) Но с одним условием – если вы пригубите. Идет?
Агнесса. Чуть-чуть.
Темников наливает ей в стакан.
Темников. Вы замечательная женщина, Агнесса. За вас.
Выпивают.
Темников. Ешьте. Что там государство в эту тушенку кладет, не знаю, но получается, что с мороза, да со сковороды!.. Вы ешьте.
Едят со сковороды.
Темников. Маман меня, конечно, баловала. Но вот что характерно, Василь. Балуя меня, она не могла представить, что балованный ребенок превращается в конце концов в громадного кабана, который привык обжираться. Да и как она могла это представить, если у нее опыта не было? Правда, хорошей заменой опыта служит хорошая порция мозгов…
Иванов. У тебя что, отца не было?
Темников. Папы у меня были приходящие, один другого лучше. Она их меняла по моему желанию. Архитекторы, функционеры, профессора. А мне хотелось слесаря. Не вру, клянусь. Чтобы он точил железо, чтобы у него руки были такие… твердые. (Смотрит на свои руки.) Недостижимый идеал.
Иванов. Что у вас, две машины, что ли?
Темников. Да, у нас «Форд» и «БМВ». У моего последнего отца, латифундиста, и у меня… А ты что не пьешь? На сахар сбрасывался. Смотри.
Иванов. Время не хочу терять.
Темников. Да ты, по-моему, немец. Хотя и с русской фамилией Иванов. До мая пять месяцев, а он, видите ли, время боится упустить.
Иванов. У меня все рассчитано.
Темников. Да, ты немец. Но ничего. Немцы – люди порядочные.
Демчик. Чего ты говоришь! (Садится на кровать.) Ты знаешь, что такое немцы?
Темников. Знаю, Вася.
Демчик (заикаясь). Два годика бы-ыло… В Гомельской области Калинковичи… Я… (Не находит слов, машет рукой.)
Темников (подает ему кружку). Прими, Василь. Не трави душу. Вижу ведь, что у тебя все горит.
Демчик
