экологически чистые овощи. Мы этого позволить себе не можем. Нам надо страну поднимать. Какие могут быть дачи, если средняя зарплата ниже, чем в стране третьего мира, какой-то Латвии или Коста-Рике?
Понятно, что пенсионеры могут месяца два-три померзнуть там. Это их право. Хотя, конечно, если у них есть силы по три часа качаться на полусогнутых до Мюллюпельто или Дивенской, то почему бы не направить свою энергию на подъем народного хозяйства?
Много возникает вопросов.
А ведь как красиво все происходит! На всем пути от Токсова до Кузнечного и по остальным железнодорожным радиусам блестят разнообразные плоскости крыш, фантастические теремки выскакивают то там, то тут между экономных горбатых силуэтов, райские уголки из вишни, алычи и груш скрывают беседки для ночной молодежи, – но кто здесь будет жить завтра?
Потому что завтра все мы окажемся втянутыми в воронку приобретательства и совсем иных интересов.
Когда я вспоминаю немецкие автобаны часу в шестом утра, гудящие от неисчислимых сплошных полос личных машин, развозящих своих хозяев на работу, и те же гудящие автобаны в шестом часу вечера, развозящих их по домам, а часу в девятом вечера на улицах никого, все готовятся к рабочему завтра и разбредаются по спальням, то я не вижу для нас другого пути. Во всяком случае замечательные наши дачи – увы – покрываются пылью и паутиной, как ненужные вещи. Не будет времени для дач.
Столько денег вложено. Столько можно было бы построить кафе, бистро, типографий, дорог, вагонов, кораблей. Столько украдено инструментов и материалов. Столько нервов изорвано в борьбе за право поковыряться в родной русской земле. И что? Все прахом?
Так есть ли жизнь на даче?
Ну конечно есть! Разве выжила бы нация и возродилась бы к новой жизни, если бы не имела глоток чистого приватизированного личного воздуха? Ведь те несчастные сотки – это единственное, что можно было застенчиво, неслышно назвать словом «мое».
И совсем необязательно в дальнейшем, когда мы все чудовищно разбогатеем, ездить куда-то на острова Фиджи или в Непал, чтобы провести там отпуск. Наша родина так держит нас за руки, за ноги, за сердце и за прочие внутренние органы, что нам жизни может не хватить на то, чтобы обследовать акваторию Судаковского озера и реки Каменки.
Это, видимо, и есть наш собственный путь, отличный от западного.
И когда загудят в шестом часу вечера в пятницу автобаны выборгского, лужского, окуловского направлений, когда бесчисленные потоки перламутровых, красных, черных, желтых семейных микроавтобусов тронутся прочь из города, напоминая сверху Атлантику на подлете к Нью-Йорку с летящими по ней стаями моторных лодок в ту же пятницу уикэнда, то ни у одного гостящего немца не будет ни капли сомнения – Россия двинулась на воскресные дачи.
Самогон, самогон – я тебя съем
Я разделял бы русских людей на две неравные части по их отношению к изготовлению самогона.
Большая часть русских
