style="font-size:15px;"> Маша. А вы мне напоминаете самодовольного надутого индюка, которому ничто на свете уже не интересно!
Михаил, улыбаясь, уходит.
Маша (шагая по кухне). Надо же! Прожорливого птенца! Действительно – индюк! (Останавливается.) Тихо. Еще тише… еще… (Закрывает глаза, расслабляется.) Я спокойна. Мне хорошо. (Улыбается.) Очень хорошо. Поразительно хорошо… Самодовольный индюк!!.. Тихо. Еще тише… (Закрывает глаза.)
Входит Анна Павловна.
Анна Павловна. Машенька, это ты кричала?
Маша вздрагивает, открывает глаза.
Маша. Тетя, я репетирую.
Анна Павловна (шепотом). А Зина говорит – вы ее не пропишете… А я вот схожу к юристу и узнаю, пропишу или не пропишу. Машенька, а как бы хорошо вдвоем, и маме спокойно…
Маша. Тетя, я очень беспокойная. Вы ошалеете от меня.
Анна Павловна. О-о, ты не видела меня в молодости!.. Меня звали воробышком, я так и скакала, так и скакала…
Маша. А у этого, разведенного, дети есть?
Анна Павловна. А кто его знает? Сейчас все скрытные стали… Это раньше – душа нараспашку и пошел скакать… (Шепотом.) А Зина бои-ится… что выдумала – тараканы… У самой отец в деревне живет, старик…
Маша. «Вы знаете, за что я люблю театр?» Вы знаете, тетя, за что я люблю театр?
Анна Павловна. А?
Маша. Я люблю его за то, что мне мало, мало, мало жизни! Мне мало случайных знакомств, мало разговоров, мало смертей и счастья! Я хочу умирать сотни раз, сотни раз любить и снова умирать!
Анна Павловна. Что ты говоришь. Машенька?!
Маша. Я репетирую. (Пауза.) Наглость – второе счастье. (Пауза.) Народная мудрость. Как вы считаете, я очень наглая?
Анна Павловна. Машенька…
Маша. Мне надо было родиться мужчиной. Я авантюристка до мозга костей.
Анна Павловна. О-о! Я в молодости…
Маша. С каким наслаждением я взбаламучу это болото!
Открываются двери, по коридору идет Колотилина с кастрюлькой и тарелками.
Маша. Идите, тетя, я сейчас.
Анна Павловна уходит.
Колотилина, войдя, оглядывает Машу, пожимает плечами. Начинает мыть посуду.
Колотилина. Красить губы было необязательно.
Маша. А я их не красила. Они у меня пунцовые от природы.
Колотилина. Ты так и дежурила на кухне?
Маша. Он приходил мыть руки.
Колотилина. Поэты тоже моют руки! И обедают. Они совсем как люди.
Маша. Он совсем обыкновенный!
Колотилина. Он обыкновенный, пока моет руки. (Открывается дверь, слышен романс Холмогорова «Гори, гори моя звезда…») А теперь иди, иди. Хватит.
Маша уходит. В дверях кухни встречается с Холмогоровым, он прекращает петь, видна его широкая улыбка.
Холмогоров
