под ногами. Но выстрелов, показывающих образование новых трещин, с утра уже не было слышно. Очевидно, оторвавшееся поле было достаточно прочно. Ночью дежурили поочередно на всякий случай. Ветер стал ослабевать, и по временам сквозь снежную мглу даже показывалась луна в виде тусклого расплывшегося пятна.
Ордин, которому досталось последнее дежурство, на рассвете задремал и проснулся от солнечного луча, осветившего его лицо. С удивлением он увидел взошедшее уже солнце и над собой бледно-голубое небо. Ненастье кончилось, ветер дул сравнительно слабо, часто затихая; свежий снег начал ослепительно сверкать.
Быстро вскарабкался Ордин на льдину и увидел на юге до горизонта синеющее море с зайчиками на мелкой волне; на западе ледяное поле кончалось в полукилометре, на востоке – еще ближе. На севере, совсем близко за полосой воды, виднелся край сплошного льда, медленно приближавшийся. Ордин поспешил разбудить остальных. Все залезли наверх.
– Если бы восходящее солнце не показывало сразу, где у нас север, где юг, я бы подумал, что море к северу от нас, как и раньше! – воскликнул Костяков.
– Да, нам удивительно повезло! – заявил Горюнов.
– Вместо того чтобы плыть в байдаре и хлопотать с нагрузкой и выгрузкой, мы лежали себе спокойно в палатке, а пурга перевезла нас сама через море.
– Словно на плашкоте через речку переправились, – прибавил Горохов.
– И на казенный счет, ничего не заплатимши, – рассмеялся Никифоров, – по нашему открытому листу!
– Попугала нас пурга-матушка только немного для острастки, чтобы не баловались! – сказал Костяков.
– А что, причалит она нас к берегу или придется все-таки спускать байдару? – заметил Ордин.
– Будем надеяться, что причалит. Плыть уже немного, а ветерок задувает, и наш торос хорошо парусит.
– Пока что давайте завтракать и в путь готовиться, – предложил Горюнов.
Так как ветер был слабый, льдина, так удачно послужившая паромом для экспедиции, подвигалась вперед медленно. Успели позавтракать, разобрать байдару, уложить нарты и взобрались опять на торос, чтобы выжидать момент причала парома к краю неподвижного льда. Пришлось ждать около часа; наконец почувствовалось сотрясение всего поля, и на глазах у наблюдателей вдоль линии соприкосновения начало крошить лед и вздымать обломки торосов. Но напор был слабый, торос вышел пустяковый, и паром успокоился.
– Причалили! – воскликнул Горохов.
Вооружившись топорами и лопатами для очистки дороги, путешественники подъехали к краю парома и, выбрав более ровное место, в короткое время переправились на неподвижный лед.
Никифоров с комической важностью поклонился покинутой льдине и крикнул:
– Спасибо, парень, за перевоз! Молодцом прокатил, что и говорить!
Предполагая, что ледяной паром не очень уклонился от направления маршрута, Горюнов повел нарты на север, рассчитывая с высоты более крупного тороса увидеть Землю Санникова и ориентироваться
