target="_blank" rel="nofollow" href="#n_102" type="note">[102]. Уничижаемая, раздираяемая внутренними распрями[103], расшатываемая силами Ассириян и Египтян [104] Финикия смотрела на ту самую Грецию, которую цивилизовала, которой дала семь Богов, свои законы и даже буквы своего алфавита, как на неблагодарную, отвергшую эти благодеяния[105], обернувшую свое оружие против нее, похитившую финикийские колонии до берегов Италии и Сицилии, ставшую хозяйкой островов Архипелага и тем самым отнявшую у Финикии последнюю остававшуюся у нее надежду на морское господство[106], коим завладел народ Родоса.
Хотя и рожденный в Азии, но грек по происхождению Гомер использовал эти преимущества. Он вступил на корабль, хозяином которого являлся его друг Ментес Левкадский и, пройдя на нем все греческие владения, посетил Египет [107] и оказался в Тире. Это была старая метрополия Греции, источник и кладезь священных мифологических традиций. Именно здесь в том же самом храме Властителя Вселенной[108], куда на двенадцать веков раньше него пришел Санхониатон, дабы изучать мировые древности[109], Гомер смог постичь возникновение греческого культа, проникнув в наиболее потаенный смысл его мистерий[110]; именно здесь он выбрал первоначальную и самую благородную тему для своих поэм, содержавшую фабулу Илиады[111]. Если понадобится тут остановиться на весьма подробных смысловых хитросплетениях, сохраненных временем, благодаря слепому усердию отдельных христиан, усмотревших в них ереси, то Елена, чье имя применимо к луне, означает блистательную; эта женщина, украденная Парисом у ее мужа Менелая, является лишь символом человеческой души[112], восхищенной порождающим началом к мыслительному принципу, из-за чего моральные и физические страсти объявляют друг другу войну. Но так я слишком удалюсь от своей темы, подробнейшим образом определяя смысл аллегорий Гомера. Моим намерением было не исследовать этот смысл, в частности, но показать, что он существовал, в общем. На сей счет я имею не только рациональное доказательство, получаемое из последовательного развития моих идей, но еще и фактическое доказательство, предоставленное мне свидетельствами древних. Эти свидетельства встречаются на каждом шагу в произведениях философов, а особенно в тех из них, которые принадлежат стоической школе. Достаточно весьма поверхностной эрудиции, чтобы в том убедиться[113]. Все же я обязан сделать замечание, и это замечание будет довольно свежим: хотя бы единожды воспринятое поэтом поэтическое вдохновение возносит его душу к умозрительному миру, и тогда все постигающие его идеи – универсальны и, следовательно, аллегоричны. Итак, поскольку ничего истинного не смогло бы существовать вне единства, и все истинное – едино и тождественно, то выходит, что хотя поэт и облекает свои идеи формой, определенной в осязаемом мире, эта форма соответствует ряду вещей, которые, чтобы
Pausanias,
Strab. L. XIV. Polyb. L. V. Aulu-Gell. L. VII, c. 3 Meurs.
Diod. Sicul. L. I, 2.
По-финикийски ארץ-מלך (
Goguet,
Смотрите Epiphane,
Я следовал традиции наиболее совпадающей с развитием моих идей; и я знал в данном случае, как и во многих других, что мне выбирать. Исторический факт, что Гомер, сочиняя свои поэмы, пользовался жреческими архивами, не вызывает, в целом, сомнений, правда, дополнительные подробности его во многом варьируются, в зависимости от писателей, его сообщающих. Например, можно прочесть в маленьком отрывке, приписываемом Антипатеру Сидонскому и сохранившемся в Греческой антологии, что Гомер, рожденный в Фивах в Египте, черпал свои эпические сюжеты из архивов храма Исиды; с другой стороны, Птолемей Эфестион, приводимый Фотием, намекает, будто греческий поэт получил от мемфисского жреца, звавшегося Фамитесом (Thamites), оригинальные писания вдохновенной девицы, именовавшейся Фанси (Phancy). Страбон, не выделяя никакой подробности, говорит, в целом, ссылаясь на долгие странствования Гомера, что этот поэт повсюду обращался к религиозным летописям и оракулам, сохранившимся в храмах. Диодор Сицилийский свидетельствует порой о том, что Гомер позаимствовал многие вещи у сивиллы по имени Манто, дочери Тиресиаса, порой о том, что он присвоил себе стихи дельфийской пифии Дафны. Данные подробности доказывают по сути следующее: как бы там ни было, находясь в Фивах, Мемфисе, Тире, Дельфах или других местах, Гомер черпал там сюжеты своих песнопений, и это не имеет большого значения для темы, меня занимающей, но служит доказательством моим утверждениям – все обретенное им, в действительности, было почерпнуто в святилище. Это и заставило меня избрать Тир скорее, нежели Фивы и Мемфис, ибо Тир являлся первой метрополией Греции.
Выше я говорил, что имя
Имя
Что касается имени
Метродор Лампсакский, цитируемый Татианом (
