я почувствовала, как подгибаются мои колени, и мы опустились на устланный соломой пол.
Мы были наполовину детьми, наполовину взрослыми. Я, конечно, знала о спаривании животных, но понятия не имела о поцелуях и любви между людьми. Однако Ральф был деревенским парнем, уже год получал жалованье как взрослый и за выпивкой на равных принимал участие в мужских разговорах. Моя шляпка упала, когда я запрокинула голову, чтобы встретить его поцелуи, и это именно я расстегнула ворот своего платья навстречу его ищущим, неловким пальцам, и это именно я распахнула его рубашку, чтобы спрятать на его груди пылающее лицо.
Какой-то голос внутри меня сказал: «Это лихорадка. Я, наверное, заболела». Но мои ноги отказывались встать, я только дрожала и дрожала. Глубоко внутри меня росло какое-то странное, незнакомое мне чувство. Вдоль спины пробежали мурашки. Легкие движения Ральфа заставляли меня содрогаться. Проводя пальцем за моим ухом, он почувствовал мое волнение.
– Я, должно быть, заболела, – произнесло мое слабеющее сознание. – По-моему, я очень, очень больна.
Ральф отстранился от меня и оперся на локоть, внимательно вглядываясь в мое лицо.
– Тебе пора идти, – сказал он, – становится поздно.
– Вовсе нет, – возразила я. – Наверное, еще нет двух.
Я вынула из кармана свои серебряные часы, миниатюрную копию папиных, и открыла их.
– Уже три! – воскликнула я. – Я опаздываю.
Быстро вскочив на ноги и отряхивая солому с юбки, я потянулась за шляпкой. Ральф не пытался помочь мне, наоборот, он откинулся на старый мешок, набитый соломой. Я стояла, застегивая свое платье и искоса наблюдая за ним из-под ресниц. Он вытянул соломинку и принялся жевать ее с безучастным видом. Его темные глаза ничего не выражали. Казалось, ему было все равно, уйду я или останусь, он был спокоен, как тайный языческий бог в древних лесах.
Я уже собиралась уйти, мне следовало поторопиться, но возбуждение не оставляло меня, превратившись в какую-то непонятную боль. Мне не хотелось уходить просто так. Я села рядом с Ральфом и кокетливо опустила голову на его плечо.
– Скажи мне, что ты меня любишь, – прошептала я.
– О нет, – ответил он без всякого тепла. – Ничего подобного я не испытываю.
Я в изумлении подняла голову и уставилась на Ральфа.
– Ты не любишь меня? – переспросила я.
– Нет, – ответил он. – Но ты ведь тоже не любишь меня, правда?
Я оскорбленно молчала. Но я действительно не могла сказать, что люблю его. Конечно, мне очень понравилось целоваться, – о, очень! – и я опять хотела встретиться с ним здесь, в темноте заброшенной мельницы. Возможно, в следующий раз я позволю Ральфу снять с меня платье и ласкать меня везде, где он захочет. Но он все-таки сын Мэг. И на самом деле он всего лишь егерь, один из наших слуг. И к тому же мы позволяем ему и Мэг жить в этом маленьком, грязном домике почти бесплатно, просто из жалости.
– Нет, –
