и сжала ее руку.
– Ты всегда казалась мне такой взрослой и самостоятельной, – продолжала Селия застенчиво. – Я наблюдала, как вы с отцом охотитесь, и мне так хотелось лучше познакомиться с тобой. Ты всегда скакала на таких больших лошадях. Знаешь, когда я думаю о жизни в Вайдекре, – тут она тихо вздохнула, – меня это немного пугает.
Я мягко улыбнулась ей. Всю свою взрослую жизнь она прожила в Хаверинг-холле, была нелюбимой приемной дочерью и сводной сестрой и, конечно, не играла никакой роли в своем доме. Разумеется, она боялась, и вполне возможно – меня только что осенила эта мысль, – она выбрала Гарри как наименьшее из зол.
– С тобой будет Гарри, – сказала я успокаивающе.
– Да, – согласилась она. – Но джентльмены бывают так… – Она помолчала. – Брак – это… – И она опять замолчала.
– Это серьезный шаг для девушки, – попыталась я помочь ей.
– О да! – воскликнула она с таким жаром, что я сразу навострила уши, желая понять, что за всем этим кроется.
– Быть хозяйкой в Вайдекре – это сложная задача, – продолжала я, и мое сердце от этой фразы сжала когтистая лапа.
– Да, – это было произнесено самым безразличным тоном, – это тоже, конечно, пугает меня, но…
Здесь таилось что-то еще, что-то совсем другое.
– Гарри совсем не пьет, – случайно вспомнила я о ее отчиме.
– Нет-нет, я знаю, – быстро отозвалась она, и я уже просто терялась в догадках.
– Я уверена, что он очень любит тебя.
Зависть снедала меня, когда я произносила эти слова. Но это была правда. Гарри действительно любил ее, я видела это.
– Да, – тихо сказала она, – это-то меня и беспокоит.
Я в изумлении открыла рот. Беспокоит? Что беспокоит?
– А что тебя беспокоит? – переспросила я.
Ее головка в хорошенькой маленькой шляпке низко склонилась на грудь. И я увидела слезу, капнувшую на ее нарядное платье, и пальчик в перчатке, тут же прикрывший это пятнышко.
– Он такой… – Она не могла подобрать подходящего слова, а я, клянусь Богом, ничего не понимала.
– Он такой… – Она опять замолчала.
Я затаила дыхание.
– Он такой… несдержанный, – наконец выговорила она.
Я даже задохнулась от такого откровения. В то время как я томлюсь и дрожу от каждого прикосновения Гарри, эта ледышка отказывает ему в поцелуях и отстраняется от него. Но мое лицо ничего не выражало.
– Я думаю, все мужчины одинаковые. – Я постаралась подражать ее испуганному шепоту. – Он всегда был таким?
– Нет, – воскликнула она, и ее глубокие глаза обратились ко мне. – Только последние два воскресенья. Он очень изменился. Пытался поцеловать меня… – ее голос упал до шепота, – в губы. О, это было ужасно.
Каждой клеточкой своего существа я помнила тепло его тела, мои губы, раскрывшиеся
