же – Лейси из Вайдекра, – настойчиво повторила я.
Гарри не понимал. Ему нужно было много слов и высокопарных объяснений. На меньшее он не соглашался.
– Кто еще мог бы обладать мною? – спросила я. – Кто еще мог бы любить тебя? На нашей земле, на которой мы – хозяева?
Гарри улыбнулся.
– Беатрис, ты раздуваешься от гордости, как маленький павлин. Это всего лишь мелкое поместье. Есть гораздо большие имения и гораздо более древние фамилии.
Теперь я смотрела на него, ничего не понимая. Может быть, Гарри шутит? Но к моему изумлению, он действительно так думал. Мне не верилось, что он мог сравнивать наш Вайдекр с другими поместьями, как будто Лейси могли жить где-нибудь еще, как будто другая земля могла существовать для нас.
– Ты прав, – ответила я, не задумываясь. – Но это ничего не значит. Эта земля принадлежит только одному хозяину и только одной хозяйке. И это всегда будут Лейси из Вайдекра.
Гарри кивнул:
– Хорошо сказано. И никому не должно быть дела до того, что происходит на нашей земле. Я согласен с тобой, наша земля – это наша собственность. Но дома мы должны быть осторожны.
Я широко открыла глаза. Мне казалось, что наша любовь подобна любви бабочки к цветку и не нуждается в том, чтобы ее скрывали от слуг и соседей. Для Гарри же это было нечто совсем другое. Но он прав. Над этим следовало поразмыслить.
– Каким образом мы будем встречаться дома? – спросил он меня. – Моя спальня находится рядом с маминой, и она прислушивается к каждому моему вздоху. А твоя – на втором этаже, где я совсем не бываю. А я хочу видеть тебя, Беатрис.
– А как насчет западного крыла? – предложила я, размышляя вслух. – Мы очень редко пользуемся гостевыми спальнями, и гостиная для завтрака почти всегда стоит закрытая. Почему бы нам не превратить ее в контору, где мы могли бы работать, а свою спальню я переведу в гостевую.
Гарри замер, пытаясь представить будущие перемены.
– Комната для гостей? Какая?
– Которая примыкает к твоей комнате, – сказала я с улыбкой. – Они соединены дверью, – она сейчас загорожена шкафами. Но мы легко можем открыть ее и тогда сможем встречаться в любое время дня и ночи.
Гарри просиял, как ребенок, которому предложили игрушку.
– О Беатрис, как бы это было чудесно!
Но тут лицо его омрачилось.
– Мама, – протянул он задумчиво. – Даже малейшая тень подозрения убьет ее. Я бы никогда не простил себе этого. К тому же существует Селия. И в конце концов, мы должны подумать о твоем будущем.
Я опять почувствовала стену слов, воздвигаемую Гарри между нами, и прикрыла глаза, чтобы мой брат не догадался о том, какие воспоминания о прошлом чудесном лете с Ральфом приходят мне на ум. Тогда мы не обменивались и полудюжиной слов при каждой встрече. Но Гарри был такой умный.
Я шутливо толкнула его в бок, и он упал на спину в мягкую, сочную траву. Он легко улыбнулся мне, но тут
