не только за прошлые ошибки, но и, признаться, за злодеяния, которые я еще только думаю совершить!
– Берегитесь, сударь, последние ваши слова слишком серьезны. И я, право, не знаю, стоит ли мне выслушивать вас дальше.
– О чем это вы?
– Тайны, которые вы собираетесь мне поведать, в некотором роде обратят меня в вашего пособника.
– А разве вы уже не стали им?
– Ничуть.
– Как это – ничуть? Не вы ли приняли все наши условия?
– Конечно, сударь, но позвольте, эти условия и правда весьма почетны для меня, и, ежели вы их забыли, я вам напомню в двух словах: какой-то человек в маске явился ко мне в Тальмон среди ночи и предложил осмотреть девушку на сносях, предупредив, что по причинам, затрагивающим честь двух семейств, о предстоящих родах не должна знать ни одна живая душа. Он обещал, что, если я соглашусь поехать с ним и сохранить все в тайне, мне будет выплачено солидное вознаграждение.
– И вы согласились и поехали.
– Да, согласился и поехал, сударь, потому что мы, врачи, должны проявлять человечность и наше ремесло сродни долгу. К нам часто взывают о помощи в случаях, подобных этому, и мы не колеблясь откликаемся на зов, поскольку наше присутствие – залог не только благополучия, но и утешения для несчастной женщины, которую мы окружаем своими заботами. Она знает – мы сбережем младенца, которого она произведет на свет. И потому повторяю, будет ли нам награда или нет, мы неколебимо жертвуем собой.
– Так к чему вы, в конце концов, клоните? – с нетерпением вопросил моряк.
– А клоню я, сударь, вот к чему, и тут все ясно и понятно: ни одна женщина, вверенная моему попечению в подобных обстоятельствах, не может пасть жертвой злодеяния, а ее младенец, коли отец отречется от него, будет принят мною на воспитание и помещен в надежное место. Вот, сударь, что я имел и, главное, хотел вам сказать, дабы вы уяснили себе – я не был и никогда не буду вашим приспешником.
Моряк вскочил и в сильном волнении два-три раза обошел комнату кругом.
– Да кто же вам сказал, сударь, – молвил он, снова усаживаясь в кресло, – что вас собираются принудить к злодеянию?
– Никто, просто я четко оговариваю мое отношение к вам, дабы потом между нами не было никаких недомолвок, только и всего. Ну а теперь я готов выслушать ваши признания.
– Я ни в чем не собираюсь вам признаваться! – гневно вскричал моряк.
– Как вам будет угодно, сударь, мне без разницы. Но, поскольку нам остается еще около получаса, я, с вашего позволения, расскажу вам одну историю в подтверждение моих слов. История короткая, к тому же, убежден, она вас заинтересует.
– Почему же эта ваша история, или что там у вас на уме, должна меня заинтересовать, сударь?
– Просто потому, что она имеет прямое отношение к тому, что сейчас здесь происходит.
– О! – воскликнул моряк, сверкнув глазами сквозь прорези маски. – Надеюсь, она нескучная, ваша история?
– Вовсе нет, сударь, зато она самая что ни на есть правдивая – от первой
