о графике его следования Фандорину телеграфировали с каждой станции. Состав шел по «зеленой улице», вне всякой очереди. Грузовые, пассажирские и даже курьерские уступали ему дорогу. Когда мимо обычного поезда, беспричинно застрявшего где-нибудь в Бологом или Твери, проносился паровоз с одним-единственным купейным вагоном, бывалые пассажиры говорили друг другу: «Начальство поспешает. Видать, в Москве какая-нибудь закавыка».
Окна секретного вагона были не только закрыты, но и плотно завешены шторами. На всем пути следования из первой столицы во вторую 369-бис остановился всего один раз, для заправки, да и то не более чем на четверть часа.
Встречали таинственный поезд на маленьком подмосковном полустанке, окруженном двойной цепочкой железнодорожных жандармов. Моросил мелкий, противный дождь, фонари раскачивались под порывистым ветром, отчего по перрону шныряли вороватые, нехорошие тени.
Эраст Петрович прибыл за десять минут до назначенного времени, выслушал доклад подполковника Данилова о принятых мерах предосторожности, кивнул.
Надворный советник Мыльников, извещенный об ожидавшемся событии всего час назад (инженер заехал за ним безо всякого предупреждения), весь извертелся: несколько раз обежал платформу, возвращался к Фандорину и все спрашивал: «Кого ожидаем?»
– Увидите, – коротко отвечал Эраст Петрович, то и дело поглядывая на свой золотой брегет.
Без одной минуты двенадцать из темноты донесся протяжный гудок, потом засветились огни паровоза.
Дождь полил сильнее, и камердинер раскрыл над инженером зонтик, нарочно встав так, чтобы капли стекали Мыльникову на шляпу. Взбудораженный Евстратий Павлович, впрочем, этого не замечал – лишь поежился, когда холодная струйка проникла за воротник.
– Начальник вашего управления, да? – спросил он, разглядев купейный вагон. – Шеф корпуса? – И, понизив голос до шепота. – Неужто сам министр?
– Убрать посторонних! – крикнул Фандорин, заметив в дальнем конце перрона обходчика.
Грохоча сапогами, жандармы бросились выполнять приказ.
369-бис остановился. Когда затих железный лязг и скрежет тормозов, до слуха приосанившегося и сдернувшего котелок Мыльникова донесся странный звук, очень похожий на бесовские завывания, терзавшие по ночам больные нервы Евстратия Павловича. Мыльников замотал головой, отгоняя чертовщину, но вой усилился, а вслед за ним явственно донесся и лай.
Со ступенек браво скатился офицер в кожаной тужурке, откозырял Фандорину и вручил ему пакет, на котором чернела загадочная надпись «СПППЕВПАПО-РОППСПС».
– Что это? – дрогнул голосом Мыльников, заподозривший, что все это ему снится: и ночное явление инженера, и поездка под дождем, и собачий лай, и непроизносимое слово на конверте.
Эраст Петрович перевел аббревиатуру:
– «Состоящее под почетным председательством Его Высочества принца Александра Петровича Ольденбургского Российское Общество поощрения применения собак к
