Васильевич в то время вынимал из сундука несколько книг, чтобы поставить их на полку.
– Какую? – спросил он, обернувшись и держа книги в руках.
– Можно освободиться тебе от строевой службы…
Мальчик даже выронил книги, которые и полетели на пол.
– Что вы, батюшка!
– Не наверное, а обещали… Случай такой вышел, приятель один, бывший сослуживец, властный теперь человек… Поведал я ему свое горе, что опоздал записать тебя в службу и что вот теперь тебе придется испытать настоящую солдатскую лямку…
– Настоящую, настоящую, то-то и хорошо… – прервал отца Александр Васильевич.
– Помолчи, твоя речь впереди будет, – остановил его Василий Иванович.
Мальчик замолчал и стоял уже весь бледный, и на глазах его дрожали слезы.
– Этому горю помочь можно – это приятель-то мой мне говорит. Он как по письменной части… Это про тебя-то… Дока, у меня он во всем дока – похвастался я… Тогда его можно будет пустить по письменной части… в канцелярию полка, до офицерского чина. Слышь, парень?
Мальчик не отвечал и стоял, как бы приросший к месту.
– И долго, говорю я ему, ваше высокопревосходительство, придется в нижних чинах быть? Нет, говорит, долго не задержим… Услужим для приятеля… Вот как! Слышишь, парень?
Александр Васильевич молчал, но слезы ручьями текли по его бледным щекам.
– Да ты никак ревешь? – вдруг воскликнул Василий Иванович, только что заметивший впечатление, произведенное на сына его речью. – С радости, что ли?
– Батюшка… Я хочу быть солдатом… Ведь вы же знаете… – повалился сын в ноги сидевшему на табурете отцу.
Василий Иванович встал и поднял его.
– Встань, встань, какой же ты солдат, коли ревешь, как баба.
– Я хочу быть солдатом, – продолжая всхлипывать, говорил мальчик.
– Ну и будешь солдатом… Мундир, амуниция, все такое. Только легче… Писать-то ты мастак…
– Какой я, батюшка, мастак, – сквозь слезы ответил Александр Васильевич, – коли я пишу точно курица бродит… Разве так писаря пишут…
– Обвыкнешь… Все же это легче, чем в строю… В строю ой тяжела солдатская служба… Слышь, парень, так тяжела, что месяца не выживешь.
– Выживу, Бог милостив, только простите, батюшка, я в строй, а в писаря я не хочу.
– Что-о-о?! – вытаращил на него глаза Василий Иванович.
Слезы вдруг высохли на глазах мальчика, и в них загорелся огонь бесповоротной решимости.
– Я желаю служить, батюшка, как служат все солдаты… мне не надо чинов, добытых по-приятельски…
– Молчать! – крикнул Василий Иванович. – Щенок, своего счастья не понимаешь! Туда же, я хочу… Я из тебя, наконец, дурь выбью…
Отец подскочил к сыну совсем близко. Сын не шелохнулся.
– Вот они где… Вот и сам будущий фельдмаршал! – раздался в дверях голос.
В комнату
