многовато стало у них там неосторожностей этих.
– А про самоубийство что говорят? – поинтересовался полковник.
– Про самоубийство? Про это почти ничего. Самоубийство – оно самоубийство и есть. Что там говорить? Тем более – большой начальник. О таких делах не больно-то распространяются, сами понимаете.
Тем временем «Волга» выехала на городскую окраину и вскоре притормозила возле невзрачного трехэтажного здания.
– Вот он, изолятор, – доложил Сеня. – Милости просим. Сходите, поговорите. А я вас подожду. Можете не беспокоиться, обратно тоже с комфортом доставим.
Лев вошел в здание изолятора, показал дежурному удостоверение, и тот сразу же провел его в комнату, где находился подозреваемый.
В небольшом помещении перед столом сидел молодой парень. Взглянув на него, Гуров сразу вспомнил всемирно известные фотографии Юрия Гагарина. Открытое лицо с правильными и довольно приятными чертами меньше всего склоняло к мысли, что перед вами – злодей. В глазах читалась усталость, но в общем выражении лица не было ни угрюмости, ни озлобленности. Из-под свободной рубашки, в которую было одет парень, выглядывали бинты, а на правом плече виднелись следы ожога.
Гуров отослал охранника, присматривавшего за Китаевым, пока его не было, и устроился за столом.
– Добрый день, – проговорил он. – Меня зовут Гуров Лев Иванович. Мне поручено провести дополнительное расследование по вашему делу. Максим Китаев, правильно?
– Правильно, – нахмурившись, произнес парень. – Хотя не сказал бы, что день такой уж добрый.
– Что вы можете добавить к своим показаниям?
– А что там добавлять? Все, что знал, я рассказал.
– Хорошо. Давай так, – сказал Лев, поняв, что сухим официозом здесь многого не добьешься. – Своим ты рассказал, они твой рассказ, как смогли, зафиксировали, и я протоколы изучил. Но сам я здесь человек посторонний, обстановку не знаю. Расскажи мне, как было дело. В документах есть нестыковки, я действительно хочу разобраться.
Китаев вопросительно глянул в лицо полковнику, как бы решая, верить или не верить. Но через минуту произнес:
– Ладно. Может, и правда что выйдет. Если вы от них не зависите, тогда… В общем-то, ничего особенного там не было, – подумав, продолжил он. – Этот вертолет, в котором все произошло, – он старый, по-моему, даже списанный давно. Но у Курбанского он чем-то вроде личного авто был. Куда он только на нем не летал. И к друзьям на фазенды, и по делам своим личным. Соответственно за машиной тщательно следили, чтобы все было в исправности, чтобы с дорогим начальником чего нехорошего в полете не случилось. Хотя, строго говоря, никто не обязан был списанную машину обихаживать. Но тут уж, как говорится… приказы не обсуждаются.
– То есть он не только тебя заставлял исполнять свои прихоти? – уточнил Гуров.
– Да почти всех! – в сердцах бросил Максим. – Вся часть от него стонала. А
