мама.
– Ты знаешь, что я имею в виду. Отшельники непривлекательны, Сэм. Они отращивают бороду, перестают мыться и постоянно что-то бормочут себе под нос.
– Невероятно, – пробормотал он и тут же осекся.
– Вот видишь, – сказала мать, – скоро местное население начнет рассказывать детям, что в их краях проживает странный человек, который никогда не выходит из дома.
– Я не странный, – запротестовал он.
– Пока нет, но, если ничего не изменится, ты действительно превратишься в затворника.
Сэм насупился и невидящим взглядом уперся в стену.
– Мам, я знаю, что ты мне добра желаешь.
– Конечно, родной. Тебе нужно…
Он прервал ее на полуслове, иначе поток маминого красноречия не остановить.
– Я уже делаю то, что нужно, мам. В моей жизни достаточно перемен, благодарю.
Кэтрин немного помолчала:
– Знаю, дорогой. Просто хочу, чтобы ты жил нормально.
Интересно, это все матери такие или только его? Кэтрин не видит дальше своего носа. Как, черт возьми, ему продолжать жить, когда он потерял все, что имело для него значение? Он должен все забыть? Притвориться, что ничего не случилось? Каждый день, прожитый впустую, напоминал ему о безвозвратной потере.
Это невозможно объяснить матери. Он навсегда останется один на один с болью утраты.
Терпение Сэма лопнуло.
– О’кей, мам, спасибо за звонок. Мне нужно закончить работу.
– Хорошо, сынок. Подумай над тем, что я тебе сказала.
– Конечно. – Сэм отключился и сунул телефон в карман.
Приближалось время обеда. Разговор с матерью взбудоражил его. Ему не нужна сейчас компания. В конце концов, это его дом, и он ест когда хочет. Сэм взялся за пескоструйку и продолжил работу.
Было совсем поздно, когда он наконец оторвался от работы. На улице темнота, хоть глаз коли, только в кухонном окне светился огонек. Он надеялся, что Джой и Холли давно спят. На какое-то мгновение он почувствовал укол совести за то, что пропустил обед. Но он не просил ее готовить. Он не хотел, чтобы она оставалась в доме. Тем не менее она осталась.
Сэм пообещал себе поговорить с ней завтра и установить правила общения. Она должна понять, что ее взяли заниматься домом, а не им. Кроме готовки для него. И он будет обедать тогда, когда захочет, и в одиночестве. Сейчас ему хотелось принять душ и съесть бутерброд.
Открыв кухонную дверь, он застыл на пороге. Джой сидела за столом с бокалом вина в руке. Повернувшись к нему, она сказала:
– Вы опоздали.
Он снова почувствовал укол совести, но быстро подавил его. Он запер входную дверь.
– Я не слежу за временем каждую секунду.
– Этого и не требуется. Но, если ужин в шесть, неплохо было бы появиться. Не знаю, как принято у других, но я считаю это проявлением элементарной вежливости.
– Да. Но я так увлекся работой,
