так громко, что он не слышал ни шагов, ни как открылось окошко.
– Потише можно? – возмутились из-за двери голосом молодым и располагающим к общению. – Справа, видите, кнопка.
– Извините, – проговорил Кай чужим голосом, облизал враз пересохшие губы. – Литвинова Вероника… Ее перевели из… С третьего этажа.
Молчание длилось, наверное, пару мгновений, но казалось, целую вечность.
– Сейчас спрошу, примет ли вас Андрей Степанович. Ждите.
Ждать долго не пришлось, дверь распахнулась, и невысокий седой мужчина в зеленом медицинском костюме поздоровался, попросил надеть халат, висящий на гвозде при входе, и обуть тапки. Облачаясь, Кай изучал врача, который отводил взгляд и прятал руки за спину, словно чем-то провинился. Все меньше и меньше хотелось знать приговор, было желание раздеться и бежать прочь от правды, но Кай заставил себя быть сильным и последовал в кабинет дежурного доктора, уселся на стул.
Врач присаживаться не спешил, говорить – тоже. Оперся о стол обеими руками, переложил бумаги и сказал, глядя за спину Кая, будто бы беседуя с кем-то невидимым:
– Очень тяжелый случай. Внутричерепная гематома… Извините, – ему было сложно говорить понятными обычному человеку словами, и он делал паузы. – Удар был настолько сильным, что кости вогнулись внутрь черепа, лопнул крупный сосуд, и кровь скопилась внутри. Ее мы удалили, но… Затылочная кость – парная, обе кости соединены швами. Швы разошлись. Затылочная кость подалась вперед и повредила лобную. Мозг тоже поврежден. Второй удар пришелся туда, где позвоночник крепится к черепу… В продолговатом мозге есть дыхательный центр…
– Знаю.
– Из-за отека она перестала дышать, сейчас она в коме, подключена к аппарату искусственной вентиляции легких. Я не знаю, как она вообще выжила.
– Каковы ее шансы?
– Небольшие. Не буду лгать, минимальные, но… Эти три дня будут решающими, если выйдет из комы, значит, будет жить.
По тому, как он отводит взгляд, Кай понял, что врач не верит в эти минимальные шансы. Странно, но он не удивился и не расстроился. В груди, где-то там, где сердце, словно лопнул сосуд с кислотой, она заструилась по артериям, с шипением выжигая живое, все то, что может болеть и чувствовать. Так лава сходит по склону вулкана, превращает в пепел траву, деревья, дома, оставляя дымящиеся язвы.
– Буду честен до конца. Даже если ваша жена очнется, прежней она уже не будет.
Кай встал, сжимая кулаки.
– Спасибо за честность, Андрей Степанович. Как вы сказали, шанс есть всегда, даже у безнадежных больных, именно поэтому у нас запрещена эвтаназия, так ведь?
Врач кивнул, наконец посмотрел Каю в глаза и сразу же отвел взгляд.
– Андрей Степанович, что вы думаете о вещах из аномальной Зоны, которые помогают людям выздоравливать?
– Не отрицаю их, но не советую вам связываться с торговцами чудесами – могут подсунуть подделку. Сам я видел, как с помощью такой штуки швы зарубцевались за сутки, но они
