как лампочка при перегрузке. Я стал успокаивать себя, сел на стул. Жжение в затылке ослабло.
– Конвой!
Дверь распахнулась, вбежали двое с наганами (я гляжу, любят в этой организации револьверы больше, чем пистолеты).
– Вы зачем меня привели? Смотреть на гладиаторские бои? Мне не интересно. Отведите меня обратно в камеру!
– Что тут произошло?
– Откуда я знаю? Они стали бить друг друга.
– Это почему это?
– Я тебе что, психиатр, что ли? Откуда я знаю?
Меня отвели на место. Всё вернулось на круги своя. Принесли поесть, папиросы, газету. От двадцать седьмого января сорок второго года. Эх-хе-хе! Мало оказалось довести я-два, донести его записи до своих. Надо было как-то до Берии добраться. А это сложнее, чем по тылам немца пройти. И ранение это, чуть не добившее меня, не вовремя. Не будь я ранен, может, и сумел бы всё сделать. А теперь сиди и уповай, что Парфирыч и этот разговорчивый Кельш окажутся сторонниками Берии, а не в обойме заговорщиков.
Ведь Берию никто не любил. Все его боялись. Он проворачивал грандиозные дела с наивысшей скоростью и эффективностью. С соответствующей и неизбежной жестокостью и бесчеловечностью. За что его любить? Он умел использовать не только сильные стороны людей, но и чувствительно прихватить за слабости. Недругов у него хватало. А уж как они после смерти Сталина на нём оторвались! Мало, что сместили, оклеветали, уничтожили, имя его в такой грязи вываляли, что и не видно ничего настоящего. Даже в двадцать первом веке мало что известно о лучшем кризис-менеджере двадцатого века.
Но, как говорится, дай нам Господи сил смириться с тем, что изменить мы не можем!
Узник (1942 г.) Свидание со старым знакомым
А на следующее утро дверь открылась, и вместо завтрака пришёл Тимофей Парфирыч Степанов. Я вскочил, так как был рад его видеть, хотя тень сомнения в нём не покидала меня. Парфирыч раскинул руки, в одной была зажата газета, и мы обнялись. Крепко, как друзья после долгой разлуки.
– Как ты, Витя? Рассказывай!
– Да что я! Рад тебя видеть. Не ожидал такого, а рад! Что там, в мире?
– Сейчас расскажу. Пригласишь, или так и будем на пороге стоять?
– Так я тут и не хозяин. Меня даже пытать пытались, извини за каламбур.
– А, наслышан. Ретивый, но недалёкий следователь решил проявить инициативу и ускорить получение твоего согласия на сотрудничество. Но в последний момент он и его подручные сошли с ума и побили друг друга.
– Я там присутствовал. Все живы?
– Таких убьёшь! Им бы каждому по ПТР и в окоп. Их лбами можно танковую броню пробивать.
– А что они сказали?
– Что инвалид-подследственный превратился в призрака и избил их.
– Так это же невозможно!
– Это ты мне мозги засираешь? А то я тебя не знаю! Хорошо, прокуроры тебя не знают и тоже
