удаляться.
– А мне? – протянул руку Золушок.
– А ему? – обратился я к приятелю. – Ему-то дай половину.
Но тот внезапно перестал понимать по-английски, и добиться с него толку не удалось. На сем мы расстались. Чистильщики жали руки и кричали виват, а мы, стыдясь, что не доплатили, кинулись наутёк. За спиной у нас сначала вполголоса, а потом всё громче поднималась ругань: то ли Золушок пытался добиться своей половины, то ли они хором сетовали на жадных клиентов, то ли ещё чего.
Постыдившись немного, мы стали выяснять у местных, почем на самом деле стоит прокатиться. Любой встречный турок в ответ на нашу пантомиму, изображающую чистильщика, мог запросто показать, где сидит ближайший Золушок, но после вопроса «сколько это стоит», его голова немедленно превращалась в тыкву. В хэллоуинскую. То есть на лице намертво каменела зубастая вежливая улыбка, глаза делались круглые, и никакого представления о числительных.
На следующий день я поделился впечатлениями с товарищем, который тоже был в Турции. Тот стал ржать и сказал, что им тоже боты чистили. Причём, мужик тоже перебегал им дорогу и обронил щётку. И дети у него тоже, как несложно догадаться, в больнице. Но они сторговались на 3 доллара.
Про полицию Франкфурта
Полиция во Франкфурте впечатлила своей огромностью. Это выглядело как поставленный на попа спальный гарнитур: малютка в метр девяносто ростом, вокруг три амбала на голову выше него и в плечищах как двуспальная кровать. В брониках и с автоматами для полноты испуга. Все очень бдительные.
Я отдыхал в тени одного из них, засмотревшегося на девочек за стойкой, пока мои товарищи проходили личный досмотр: пиджак-ремень снять, из карманов всё вынуть, через Врата пройти, а там сотрудник одного с тобою полу делает тебе плотный петтинг сквозь одежду.
Один сотрудник как раз увлекся и решил перейти к массажу ступней. Во всяком случае, велел кому-то разуться. Я после недели в Штатах говорил сначала на английском, а потом на всём остальном и при виде такого сервиса привычно сказал по-иноземному «WOW!». Амбал тут же забыл про девочек, засёк куда я смотрю и надолго сделал в том направлении стойку.
Тут-то я и обнаружил, что на задней, так сказать, стенке нашего шкафа сохранилась часть заводской упаковки – кусок скотча в четверть ладони размером. Вот я ему и сказал с безопасного расстояния на дурном английском:
– Сэр, у вас на штанах скотч, – и указал в пострадавшую точку.
– ??? – откликнулся он.
– Минутку, – сказал умный я, обошел с фланга (он грамотно стоял так, что со спины не подкрадёшься), отлепил от его задницы кусок скотча и предъявил, чем сумел заинтересовать уже весь патруль в полном составе.
И вот стою я меж них словно в четырёх стенах, улыбаюсь как идиот, а в руке скотч. Потому что если ты настолько одарён, что подходишь к полицейскому сзади и тянешь руку на уровне пояса с кобурой и дубинкой –
