короткое, разноцветное, с вырезами.
О! Нашлась нормальное черное платье. Наверное, это прикольно – вся как пантера. Нет, можно бы и красное, но это уже как-то слегка через край. В общем, собрались все вместе, разряженные еще красивее, чем на посвящение в рыцари. Альбина радикально сменила имидж после отставки Тревиньона (а точнее, после расставания с Чарльзом – такого же неожиданного, какой была и их помолвка) – решила попробовать себя в новом образе. На прием она явилась в облегающем (!) платье до колен (при ее фигуре смотрелось ужасно), одна половина которого была алой, другая – канареечной. Волосы закручены в высоченный узел, украшенный немыслимым пурпурным бантом. На губах блестела розовая помада. В общем, не смеяться было трудно, но ради подруги ребята справлялись. Волнение было приятным, смешанным с любопытством. Королеву Анджела видела лишь издалека – та, как говорят, не любит излишне часто мелькать на публике.
И вот – они идут по дорожке, по площади, и всюду, окружая, как комары, щелкают репортеры, выкрикивают какие-то вопросы… Такое ощущение, что эти люди – и правда нечто вроде мух и комаров. Ведь если подумать, то надо иметь психологию насекомого, чтобы так роиться над любым местом, свежим трупом или наоборот, какой-нибудь «клубничкой», и так же бессмысленно тыкаться хоботком и монотонно жужжать. «Фу, ну что ты как высокомерно», – упрекнула себя Анджела, но мысль эта была слишком смешной, чтобы можно было всерьез ее устыдиться.
В общем, кое-как проскочили рой журналистов («а ведь некоторые из них однажды превратятся в жирных навозных мух-редакторов… Ой, хватит уже») – и вновь их встретил королевский дворец – со своими гобеленами, пышным, золотым и багряным излишеством красок, красоты, доспехов, статуй, картин и фонтанов, тяжелых занавесок – и все же в этой общей массивной торжественности удивительным образом присутствовал дух легкости и какого-то масштабного веселья, будто все это было одной большой шуткой, громадным заговором-розыгрышем.
Вот и первый зал позади, и они, миновав ряд разноцветных коридоров – были там и рубиново-красные, и сапфирово-синие, и изумрудно-зеленые, и аметистово-фиолетовые залы и коридоры (в последних, кстати, заседали на официальных приемах главы Ордена и тайной полиции), – они оказались в большом пиршественном зале.
В одном из таких коридоров-галерей Анджела наткнулась на картину, висящую в углу: на ней была изображена компания студентов в одном из гостевых залов для представителей Университета, восемь, как она быстро сосчитала, человек. Две девушки сидели на креслах – одна, невероятно красивая златоволосая блондинка в изящном белом платье, с чуть презрительным изгибом губ и безупречными чертами лица. Другая девушка – в черном платье, светло-русая, задумчиво-мечтательная, с огромными темными глазами, меньше ростом, чем ее подруга, но с более выраженной фигурой.
Возлежал (в буквальном смысле) у их ног длинный черноволосый парень
