этого им приходилось становиться на четвереньки и наклоняться к самому полу. Из нор дурно пахло прелостью и пометом, но это был единственный способ общения дочерей после полуночи.
– Веда, мне страшно, – шептала Проклятие через дырочку.
– Не бойся Рыжик, мы с тобой рядом, просто стена разделяет нас, но мы рядом. Ты приложи руку к стене, и я приложу свою, тогда мы сможем объединиться.
Рыжая девочка приложила ладошку к стене.
– Чувствуешь? – прошептала Веда.
Стена словно осветилась в воображении сестер и стала теплой, а потом будто растворилась и девочки ощутили друг друга ладонями.
– Да… чувствую, – ответила Проклятие затаив дыхание. Она вплотную прижалась к стене, ощущая теперь ее действительный каменистый холод. Девочка почувствовала запах камня. На душе стало спокойней. Обычно она больше всех боялась темноты. Ей трудней остальных сестер жилось в мрачном лесу. Проклятие говорила им по секрету, что когда вырастет, мечтает убежать далеко-далеко, повидать мир, города и чужие земли – в душе Рыжик была мечтательницей. Но сестры ее отговаривали. Они боялась, что покидать родной лес слишком опасно.
– Тебе больно родная? – спросила Веда жалея сестру.
– Щека горит как сковорода… – прошептала Проклятие.
Но их разговор прервал пронзительный крик Ворожбы.
– Что такое сестра?! – кинулась к стене Проклятие.
– Здесь домовик! Он обижает меня.
– Домовик? О пресвятые отцы! Что же делать?
– Помоги мне Зеленоглазка! – кричала Ворожба.
– Приложи руку к стене, и я приложу свою, тогда тебе страшно не будет, – дрожащим голосом проговорила Проклятие. – Меня так научила Веда!
– Приложила, но он не уходит! Страшный какой – косматый весь, шерстью поросший. Мамочки!
– Проклятие!!! Передай Ворожбе, чтобы ложилась спать! – пыталась через свою комнату докричаться Веда. На втором этаже царил жуткий шум. Девочки так кричали, что если б Грета не была занята в своем подвале, то обязательно поставила бы их всех на горох. Но для таких случаев в доме и жил домовой. Это Грета его к ним специально подсылала, чтобы за порядком следил…
– Успокойтесь девочки! Если спать ляжете – он отстанет! – пыталась вразумить их Веда, ведь она знала, зачем приходит домовой.
Стоило ей это сказать, как домовик через мышиные норы проскочил прямо к ней. Выскочил, весь такой: ногами стучит, руками машет, так и грозится поколотить. Но слов его не слышно – словно немой. Рот раскрывает, а слов нет. Мохнатый такой, низенький с локоток ростом, в муке весь и в мышином помете. Вот только Веда его не боялась.
Даже попыталась с ним подружиться.
– Не серчай дедушка домовик. Мы с сестрами сию минуту спать ляжем. Вот возьми себе за беспокойство. Я у Греты стащила из гостинцев деревенских. –
