type="note">[36]. Сказанное совпадает с позицией Э. Гуссерля, который полагал, что, если мы хотим адекватно описать трансцендентный предмет, то надо эту трансценденцию представить как компонент имманентного смысла предметности. Знание о трансцендентном предметном мире возможно только как знание о конструируемом посредством сознания трансцендентальном смысле этого мира. Соответственно, в контексте предлагаемой к рассмотрению модели, внешнее пространство понимается как воспринимаемый фрагмент реальности, форма которого определяется развитием человека как социального существа и потому связана с «социальностью». Трактуемое далее таким образом понятие «внешнее пространство» – это субъективная реальность, являющаяся социально-психологическим отражением бытия в сознании.
Внутреннее, духовное пространство – это внутренний мир человека. Такое представление является очевидным на уровне здравого смысла, однако в литературе по его поводу высказываются самые различные мнения. Встречающиеся определения охватывают, по сути, весь спектр представлений о человеке, сводя воедино бессознательно-эмоциональную и сознательно-рациональную составляющие. Чаще всего под внутренним миром понимается мыслительная модель[37], что объясняется их объединением в рамках понятия «психика». Подобная «интегративная» позиция встречала немало возражений: «Существуют такие воззрения, в которых „душевное“ цели ком ограничивается сознанием, – писал К.-Г. Юнг. – Сегодня, однако, мы вряд ли можем согласиться с подобным ограничением»[38]. «…Душа и тело – это пара противоположностей, – писал он в другой работе, – и они как таковые являются выражением некоего существа, природу которого нельзя познать ни из материального проявления, ни из внутреннего непосредственного восприятия»[39]. Это мнение также разделял лауреат Нобелевской премии К. Лоренц. Указывая на единство души и тела, он отмечал их сущностное различие: «Я думаю, что эта пропасть [между душой и телом – прим. Д. М.] непреодолима не только для нынешнего состояния наших знаний. Даже при самом утопическом их приращении мы не приблизились бы к решению проблемы тела и души. Своеобразные закономерности переживания в принципе невозможно объяснить с помощью физико-химических законов или законов, которым подчинена структура нейрофизиологического аппарата, какой бы сложной она ни была»[40].
Представители психологической школы (Г. Зиммель, О. Шпенглер, П. Флоренский, П. Слотердайк и др.) в качестве внутреннего пространства понимали душу человека. С. М. Белозеров, посвятивший проблеме организации внутреннего мира человека и общества объемное исследование, полагает, что «внутренний мир любого человека действительно представляет собой особое психическое пространство»[41]. Обосновывая этот тезис, автор ссылается на внеположенность, как необходимый признак пространственности, и связность – как признак достаточности. «Как и в любом пространстве, –
См. напр.
Там же. – С. 249.
