у меня фюрера нет. Поэтому я сразу к королеве.
Это прозвучало логично – фюрер у концов на самом деле отсутствовал. Но самое страшное, что после очередного глотка виски Копыто вспомнил давешний разговор: конец ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ничего не говорил об оплате. А сам уйбуй, обрадованный весьма кстати наметившимся заработком, не спросил. И бойцы не спросили, будучи уверены, что десятник обо всем позаботился. Копыто с тоской понял, что, если он не принесет деньги, у десятки, вполне возможно, появится новый уйбуй.
Но ведь проклятый конец на самом деле имеет право не платить!
– Ты эта… Харций, без ножа режешь, – жалобно протянул Копыто. – А ведь мы, эта… друзья.
– Вот я и решил, что ты мне по дружбе помогаешь! – В голосе конца, все еще печальном, появился намек на энтузиазм. – Обрадовался безумно: чтобы в нашем мире, подлом таком и несправедливом, встретить столь бескорыстного воина…
– Да уймись ты!
– Нет, ты вспомни, как я обрадовался! – начал наседать Харций. – Кормил твоих бойцов бесплатно, раз! – Днем дикарям выдавали по два пакетика чипсов. – Поил бесплатно, два! – Утром Красные Шапки получили бутылку виски на всех. – Как к родным относился, право слово!
– Родня, мля!
Копыто задумчиво положил ладонь на рукоять ятагана, и почти сразу же, словно прикосновение к оружию пробудило доселе дремавшие инстинкты, в маленьких глазках уйбуя вспыхнул недобрый огонек. Но Харций был готов к такому развитию событий. Конец прекрасно понимал, что, даже если Шибзич сломается и не станет доводить дело до скандала, его бойцы поведут себя иначе. А получить десять разъяренных дикарей за час до открытия заведения концу хотелось еще меньше, чем платить им за работу.
– Копыто! Я понял, как мы можем договориться!
Радости и оптимизму в голосе Харция позавидовал бы даже прожженный продавец Иеговы. Уйбуй, почти решившийся пустить концу кровь, поперхнулся от неожиданности:
– Что значит договориться, мля? О чем? В натуре, больше я на тебя и пальцем не пошевелю.
– А грабить через месяц будешь?
– Грабить буду, – после короткой паузы подтвердил Копыто. – Если ты еще жив будешь. А пальцем шевелить, в натуре, не стану.
Харций, которому не хотелось искать других исполнителей для сомнительного мероприятия, приободрился.
– Значит, насчет грабежа все в силе… это хорошо. А за сегодняшнее ты меня извини: я ведь правда не подумал, что ты денег захочешь. Решил, что по дружбе помогаешь. Да и наличных у меня нет совсем, только на обои пять тысяч ушло.
Копыто покосился на крашеные стены, но промолчал. Пальцы, разжавшиеся было во время энергичного вопля конца, вновь сдавили рукоять ятагана. Тем временем Харций перегнулся через стол и проникновенно поинтересовался:
– А хочешь, я тебе свой счастливый артефакт подарю?
Пальцы молниеносно разжались.
– В котором ваша семейная тайна хранится? – жадно спросил Шибзич.
На протяжении тысяч лет все расы, с которыми доводилось
