кромсать землю в спутанной траве вокруг смоковницы.
– Они мои, мои! – кричал он. – Не подходи, молодой Лорн, или я раскрою тебе башку лопатой! Я был сыт по горло старым бойцовым петухом, твоим дядей, и теперь его денежки меня вознаградят!
Юстас прыгнул вперед так же, как сделал это Тридл, и вырвал бы лопату из рук бакалейщика, но Агарь сдержала его, положив ладонь на его руку.
– Пусть роет, – объявила она хладнокровно. – Деньги ваши, и я смогу это доказать. Он получит труды, а вы – состояние.
– Агарь! Агарь! Как я могу тебя отблагодарить!
Девушка шагнула назад, и румянец залил ее щеки.
– Найдите Голиафа и позвольте мне избавиться от ломбарда, – сказала она.
В этот миг господин Тридл ликующе завопил и обеими руками вытащил из выкопанной им ямы большую жестяную коробку.
– Мое! Мое! – воскликнул он, бросив коробку на траву. – Это пойдет на оплату обедов, которые я ему задавал, и подарков, которые я ему делал. Я пустил хлеб по водам и теперь нашел его![14]
Он упал, пытаясь вскрыть коробку острием лопаты, все время смеясь и плача как одержимый. Лорн и Агарь подошли, ожидая увидеть, как на землю прольется золотой дождь, когда откроется крышка. Тридл последним усилием сорвал крышку, и они увидели пустую коробку.
– Почему… Что… – пробормотал ошеломленный Тридл. – Что это значит?
Юстас, точно так же застигнутый врасплох, наклонился и заглянул в коробку. Там не было ничего, кроме сложенного листка бумаги. Не в силах вымолвить ни слова, он протянул листок изумленной Агари.
– Что… Что это значит? – снова спросил Тридл.
– Это значит вот что, – сказала Агарь, пробежав глазами записку. – Похоже, богатый дядя Бен был нищим.
– Нищим! – в один голос воскликнули Юстас и Тридл.
– Послушайте! – проговорила Агарь и прочла написанное на листке: «Когда я вернулся в Англию, все думали, что я богат, поэтому все мои друзья и знакомые ластились ко мне за крохи, которые падали со стола богача. Но у меня было ровно столько денег, чтобы арендовать коттедж на сорок лет, а после выплаты ежегодной ренты у меня едва хватало на жизнь. Но, зная о моем богатстве, предметы роскоши мне поставляли те, кто надеялся на наследство. Так что в наследство я оставляю золотые слова, истинность которых доказал: “Лучше слыть богачом, чем быть”».
Бумага выпала из рук Юстаса, а Тридл с воем ярости бросился на траву, оскорбляя память усопшего самыми последними словами. Видя, что все позади, ожидаемое богатство растаяло в воздухе, Агарь оставила разочарованного бакалейщика плакать от ярости над обманчивой жестяной коробкой и увела Юстаса. Тот последовал за девушкой как во сне и за все время их печального возвращения в город едва ли произнес хоть слово.
О чем они говорили, как Юстас оплакивал свою судьбу, а Агарь утешала его – не суть. Но, добравшись до дверей ломбарда, Агарь отдала томик Данте молодому человеку.
– Возвращаю вам книгу, – сказала она, пожимая его руку. – Продайте ее, а на вырученные деньги попробуйте сколотить
Еккл. 11:1.
