начал осматривать квартиру; туфли скрипели на деревянном полу.
В кухне он увидел шкафчики вишневого дерева и темные гранитные столешницы. Все бытовые приборы из нержавеющей стали – плита «Викинг», трехкамерный холодильник. В гостиной стоял большой угловой бежевый кожаный диван. Он казался таким уютным, что мучительно было даже смотреть на пухлые подушки. Напротив дивана расположился телевизор «Самсунг» с диагональю восемьдесят дюймов, не меньше.
– Четыре-ка, – заметил Нэш.
– Что такое «четыре-ка»?
– Телевизор с ультравысоким разрешением. В четыре раза больше пикселей, чем у стандартных телевизоров эйч-ди.
Портер только кивнул. У него дома до сих пор стоял самый обычный телевизор-«кубик» с диагональю экрана девятнадцать дюймов. Он отказывался заменить древний прибор плоской панелью, ведь тот еще работал. Раньше делали технику на совесть: его телевизор долго не ломался.
В гостиной имелся и рабочий уголок с большим дубовым письменным столом. Эксперт копировал файлы с большого, двадцатисемидюймового моноблока iMac.
– Что-нибудь нашли? – спросил Портер.
Эксперт покачал головой:
– Все выглядит вполне обычно, ничего из ряда вон… Как только вернемся, проанализируем ее личные файлы и активность в соцсетях.
Портер прошел в спальню. Постель застелена очень аккуратно. Никаких плакатов на стенах, только несколько картин.
– Как-то это неправильно.
Нэш выдвинул несколько ящиков комода; в каждом лежала идеально сложенная одежда.
– Ага. Больше похоже на дом из рекламы или из плохого сериала. Если здесь живет пятнадцатилетняя девчонка, она самый аккуратный ребенок на свете.
На ее прикроватной тумбочке стояла единственная фотография в рамке: женщина лет двадцати пяти – двадцати восьми. Струящиеся темные волосы, ярко-зеленые глаза… Портер таких в жизни не видел.
– Ее мать? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Да, наверное, – отозвался Уотсон.
Мать Эмори стояла на ступеньках планетария Адлера.
– Толбот сказал, что она умерла от рака, когда Эмори было всего три года, – заметил Портер, разглядывая фотографию. – Рак мозга, ну надо же!
– Если хотите, я наведу справки, – живо предложил Уотсон.
Портер кивнул и поставил фотографию на место.
– Да, может, мы что-нибудь и выясним.
– Кровать прямо по струнке застелена, – заметил Нэш. – Вряд ли девочка заправляла ее сама.
– Я до сих пор не убежден, что девочка здесь живет.
Ванная поражала воображение – сплошной гранит и известковый туф. Две раковины. В душе можно было устраивать вечеринки; Портер насчитал не меньше шести насадок с дополнительными форсунками, встроенными в стены.
Он подошел к раковине, потрогал ее зубную щетку.
– Еще влажная, – заметил он.
– Сейчас
