нашел Василия. И они вместе вернулись домой. Как сладок был этот сон! У нее даже поднялось настроение. Идя на обед, она столкнулась с князем. Увидев ее радостное лицо, Михаил удивился: уж не добрую ли весть получила? Всеславна охотно поделилась своим мимолетным счастьем. Он очень тепло и убежденно стал говорить ей, что так оно и случится. Если Аскольду потребуется помощь, он немедленно окажет ее. Он готов даже послать гонца, например, к Мазовецкому, чтобы тот, если потребуется, оказал Аскольду содействие.
– Не волнуйся, Всеславна, все будет хорошо!
От таких слов на сердце стало еще теплее, и Всеславна вошла в светлицу вся сияющая. О Господи! Да лучше б ей было плакать. Княгиня тигрицей взглянула на нее, потом на мужа. Но князь, сурово сдвинув брови, быстро потрапезничал и удалился.
Воспользовавшись его отсутствием, хозяйка не смогла сдержать бушевавшего в груди гнева и зашипела:
– Не строй князю глазки, гадюка! А не то я тебя сгною в темнице и все расскажу твоему мужу. – Сказав, тотчас поднялась и с величественно поднятой головой удалилась в свои покои.
Это так подействовало на Всеславну, что она даже не нашла слов, чтобы достойно ответить ревнивой супруге. Придя к себе, она горько расплакалась. Ей хотелось броситься к этой заблудшей женщине и сказать, что, кроме Аскольда, у нее в сердце ни для кого нет места. Но какая-то сила удерживала ее от этого шага: княгиня может подумать, что она просто оправдывается.
Тогда ей захотелось уйти из этих постылых хором, чтобы не видеть злые глаза хозяйки, не встречаться с князем.
«Уйду к Зосиму. Буду там дожидаться возвращения любимого, а потом не останемся в этом городе и дня», – она начала было собирать свои вещи, как вдруг на глаза попалась рубашка Василия. И тотчас вспомнились слова князя Михаила: «Если Аскольду потребуется помощь, я немедленно окажу ее».
«Уйду, – крутилось в голове, – а князь разгневается и помощи не пошлет… Ой, что делать, что делать»? – слезы градом потекли из глаз.
Она в бессилии опустилась на пол.
– О Господи, за что Ты меня так наказываешь?! Помоги мне, пошли хоть одного человека, с кем я могла бы поделиться… – так, в слезах, она просидела до глубокой ночи. Не вышла и к ужину.
Князь вечером подозрительно посмотрел на супругу, внезапно насупился и просидел так до конца ужина.
У себя в опочивальне княгиня дала волю своему гневу. Она отпустила звонкую пощечину девице: ей показалось, что та неправильно поставила чувяки. Потом зло отчитала Флориху – за то, что та подала якобы недозревший квас. И наконец приказала позвать к ней Путшу.
Тот как-то боком, исподлобья поглядывая на госпожу, вошел в опочивальню.
– Ты чего такой сумрачный, будто бык на привязи?
– За что, матушка, ругать будешь? – вопросом на вопрос ответил верный слуга.
– Ай не за што? Я тебе говорила, чтобы ты присматривал за этой молодухой. А ты?
– Смотрю, –
