наложницы своего отца.
Мико была не молода, ей минуло тридцать лет, десять из которых она посещала спальню Хидэёси. Женщина была искусна в любви, но, увы, со временем господин охладел к ней, предпочитая киотских красавиц и юную наложницу.
Мико с достоинством приняла свою участь, но не посмела просить о милости выдать её замуж. За время своего фавора она родила Тоётоми двух дочерей, теперь же она вела затворнический образ жизни, редко покидая свои покои.
Тории нравилась Мико, он питал по отношению к ней некое чувтво, природу которого определить невозможно.
Вероятно, оно зародилось давно, когда он ещё десятилетним мальчиком проводил время рядом с фусуме спальни, где отец и Мико предавались любви. Тория закрыл глаза, отчётливо вспомнив те возгласы восторга, издаваемые любовниками, их сливающиеся тела, едва различимые через рисовую бумагу перегородки…
Однажды мать застала Торию за его недостойным занятием. Её гордость и честь были уязвлены. Но что она могла сделать? – всего лишь женщина, мать и жена…
Манами ничего не сказала мужу, лишь пожурив сына, который так и не оставил своих занятий, став осторожнее. Вскоре у Тории появилась другая привычка: подглядывать за девушками, когда они купаются в фураке[16].
Тория засунул кинжал за пояс и направился в восточное крыло Исиямы, где жила Мико. В голове царил хаос – юноша точно не знал для чего он идёт к бывшей наложнице и что от неё желает.
Перед входом в Восточное крыло Тория замялся, внезапно его охватил страх, но, преодолев его, юноша всё же раздвинул сёдзи их и вошёл внутрь. Миновав охрану, он оказался в покоях Мико – они были изысканно и богато обставлены. Хидэёси умел быть благодарным по отношению к женщинам, подарившим ему лучшие минуты жизни.
Женщина рисовала, из-под кисточки на бумаге появлялись причудливые птицы. Она подняла голову и удивлённо взглянула на нежданного гостя.
– Господин Тория, вы решили навестить меня?
– Да…
Мико жестом пригласила юношу присесть на татами, что он тотчас не замедлил сделать.
– Как себя чувствует госпожа Манами? – из вежливости поинтересовалась хозяйка покоев.
– Благодарю… с ней всё хорошо…
Мико улыбнулась.
– Может быть, вы хотите присоединиться к моему занятию? Это не сложно, – предложила она.
Тория растерялся. От его решительности и болезненных фантазий ровным счётом ничего не осталось.
– Пожалуй… – согласился он.
Мико положила перед гостем чистый лист рисовой бумаги и поставила тушечницу с кисточкой. Тория растерянно посмотрел на все эти атрибуты.
– Что я должен делать?
– Рисовать…
– Но я не умею…
– Тогда, давайте займёмся каллиграфическим письмом, – неожиданно предложила Мико.
Фураке – бочка для мытья.
