долларов счет идет.
– Где, вы что? – возмутилась Вера. – У меня в сумке все чеки. Все честно я сохранила. Я верну вещи там кому. Маме ее. Но я не могла ехать в Шереметьево во всем грязном и разорванном на части. Не посадили бы в самолет. И вернуться домой бы не смогла! Кто бы меня в таком виде пустил в машину, в метро? Я сама пострадала от всего этого, вы соображаете? Все потеряла! У меня тетя умерла! Мне срочно надо ехать все там делать! А вы меня за что неизвестно связали! У меня синяки будут! Шрамы! Я вообще жаловаться буду! На экспертизу пойду! Изнасиловали, сволочи. Негодяи. Подонки. Я без сознания, воспользовались. Как последние ублюдки. За это срок полагается!
Они переглянулись, бугай явно с попреком, скривив губу. Он да, явно хотел использовать оказию, но этому некогда было ждать, пока тот закончит. Они спешили. Вдруг девка сознается, кому передала посылку там, на шоссе.
– Кому ты сдалась (…)?
Это тот водила выступил.
– Сдалась! Я сидеть не могу, все болит.
– Был обыск, дура, – сказал начальник, благородный герой. – Где всегда обыскивают этих, как ты. Которые возят в анальной полости.
– Я же говорил, кончать ее надо, че она тут будет выступать (опять вступила харя).
Герой продолжил допрос:
– Ты скрываешь главное. И никакой экспертизы тебе не видать, ты понимаешь?
Вера вдруг закричала:
– Вы не имеете права вести дознание в такой форме. Вы же полковник!
Вдруг они оба как-то дернулись.
Попала! Это менты.
– Я буду жаловаться! И лейтенант Козлов, я запомнила.
Козлов издал саркастический звук.
– Старший лейтенант Козлов, – произнесла Вера, не поднимая головы. – Вы знаете, что вы совершаете должностное преступление? У меня дядя генерал Петров, слышали?
Красавчик встал и пошел вон. За ним быстро убрался Козлов.
При этом Вера ничего не придумывала. У ее подруги Таньки дед был действительно генерал Петров, но по медицинской части, ныне покойный.
Они явно вышли из дома, загремели ключи, хлопнула тяжелая дверь.
Вера пошевелила правой рукой. Кисть была свободна и запястье тоже.
Дом этот по виду был какой-то офисной конторой, и непохоже, что он стоит в городе. Вокруг него было пусто. Не слышался гул машин. Деревья находились в отдалении.
Небольшой перерыв в допросе.
Голова кружится, все болит.
Вера нащупала свободными пальцами карман джинсов сзади. Там ведь лежит футляр от губной помады, без крышечки, а в нем тот острый осколок от люстры! Если начать пилить, к вечеру веревки упадут. Правда, отсюда не выбраться….
О. Опять загремели в замке ключи, открылась дальняя дверь.
Загремели шаги.
Кызел неподалеку, в коридоре, заканчивал говорить:
– Да чо, проглотила она их.
– Ты, это же сырье, с каменной крошкой.
Вошли. Сели.
Неандерталец возразил:
