Архитектура, говорите? Я раньше был строителем.
Джастин не отвечает и надеется, что на этом разговор прервется.
– Так куда вы теперь? В отпуск?
– Не-а.
– Куда же тогда?
– Я живу в Лондоне. – И номер моей американской карточки социального страхования …
– А здесь вы работаете?
– Ага.
– А здесь бы жить не хотели?
– Не-а.
– Почему это?
– Потому что здесь я работаю по договору. Мой бывший коллега пригласил меня вести занятия раз в месяц.
– Вон что! – Водитель улыбается в зеркало, как будто Джастин пытался его обмануть. – А в Лондоне чем занимаетесь? – Его взгляд как будто допрашивает Джастина.
Я серийный убийца, который охотится на любознательных водителей такси.
– Множеством разных вещей, – вздыхает Джастин и сдается, понимая, что придется удовлетворить любопытство водителя. – Я редактор «Обозрения искусства и архитектуры», единственного серьезного международного издания, посвященного искусству и архитектуре, – с гордостью говорит он. – Я основал его десять лет назад, и нам до сих пор нет равных. У него самые большие тиражи из всех журналов такого класса. – Двадцать тысяч подписчиков, лжец.
Никакой реакции.
– Я еще галерист. – Вот ведь расхвастался. Водитель подмигивает:
– Орудуете веслом?
Джастин морщится в замешательстве:
– Что? Нет. – Потом без всякой необходимости добавляет: – Кроме того, я также постоянный участник передачи на Би-би-си, посвященной культуре и искусству.
Два раза за пять лет – какое уж там постоянство, Джастин. Да заткнись ты.
Теперь водитель смотрит на Джастина в зеркало заднего вида.
– Выступаете по телевидению? – Он прищуривается и изучает его. – Что-то я вас не узнаю.
– А вы смотрите эту передачу?
– Нет.
О чем же тогда говорить?
Джастин закатывает глаза. Он снимает пиджак, расстегивает еще одну пуговицу на рубашке и опускает окно. Волосы прилипают ко лбу. По-прежнему. Прошло несколько недель, а он так и не побывал у парикмахера. Он отдувает челку от глаз.
Они останавливаются на светофоре, и Джастин смотрит налево. Парикмахерская.
– Эй, вы не могли бы припарковаться слева на несколько минут?
– Слушай, Конор, не переживай из-за этого. Перестань извиняться, – устало говорю я в телефонную трубку. Он утомляет меня. Каждый, даже короткий, разговор с ним опустошает меня. – Со мной папа, и мы вместе поедем домой на такси, хотя я вполне способна сама сидеть в машине.
При выходе из больницы папа придерживает мне дверь, и я забираюсь в такси. Наконец я еду домой, но не испытываю того облегчения, на которое надеялась. Нет ничего, кроме страха. Я боюсь встречаться со знакомыми, которым снова и снова придется объяснять, что произошло. Я боюсь заходить в свой дом,
