будете топтать эту землю еще лет тридцать – сорок. Мир с его законами и установками, с его обычаями и непреложными карами за преступления против федерального законодательства имеет над вами власть, в то время как я ныне ему неподвластен.
– Это призрак, – шепнул я, и Энджи толкнула меня локтем под ребро.
– Совершенно верно, мистер Кензи, – сказал Стоун, – совершенно верно!
Желтое пятно света переместилось, метнувшись прочь от меня, и я заморгал в сменившей его темноте. Белая точка в ее середине, сделав кульбит, превратилась в оранжевые круги побольше, подобно трассирующим пулям, они замелькали перед моими глазами. Затем зрение мое прояснилось, и я увидел Тревора Стоуна.
Верхняя часть его лица была словно вытесана из светлого дуба – нависшие брови бросали тень на жесткие зеленые глаза, орлиный нос и выпиравшие сероватые скулы.
Однако под скулами плоть резко шла на убыль. Челюсть с двух сторон будто смялась, а кости, расплавившись, перетекли в рот. Подбородок, исхудавший до состояния желвака, глядел вниз, болтаясь в резиновой кожной складке. Рот же вообще потерял форму, на его месте плавало что-то амёбообразное с белыми высохшими губами.
Лет ему можно было дать сколько угодно – от сорока до семидесяти.
Горло его покрывали нашлепки рыжеватых пластырей, казавшихся влажными. Поднявшись из-за массивного письменного стола, он оперся на трость красного дерева с золотым набалдашником в виде головы дракона. Серые в шотландскую клетку брюки пузырились вокруг тощих ног, но синяя хлопковая рубашка и черный льняной пиджак облегали массивные плечи и грудь плотно, как вторая кожа, и словно сроднились с ними. Уцепившаяся за трость рука, казалось, была способна единым махом вбивать в пыль и плющить мячи для гольфа.
Навалившись на подрагивающую под его тяжестью трость, он глядел на нас.
– Вот, полюбуйтесь на меня хорошенько, – сказал Тревор Стоун, – а потом позвольте я расскажу вам о своей потере.
2
– В прошлом году, – сказал Тревор Стоун, – моя жена возвращалась после вечера в Сомерсет-клубе, что на Бикон-Хилле. Вам он знаком?
– Мы там оттягиваемся, – сказала Энджи.
– Да. В общем, у нее сломалась машина. Она позвонила мне в офис в центре – я как раз кончал работу, – чтобы я ее подвез. Забавно.
– Что именно? – осведомился я.
Он заморгал.
– Просто я вспомнил, как редко мы себе это позволяли. Проехаться вдвоем. Из-за моей всегдашней занятости совместные поездки превратились в нечто исключительное. Казалось бы, что может быть обыденнее – посидеть рядом в машине в течение двадцати минут, а нам это удавалось не больше пяти-шести раз в году.
– И что же произошло? – спросила Энджи.
Он откашлялся.
– На спуске с Тобин-бридж нас стала подрезать и теснить с дороги какая-то машина. Автомобильное пиратство – так это, кажется, называется. Автомобиль у меня был новый, незадолго перед тем купленный «ягуар-ХКЕ»,
