Колымскую природу с амазонскими джунглями или дальневосточной тайгой не сравнишь: деревца низенькие, тщедушные. Ни высоты, ни пышности, ни размаха. Но какое блаженство бродить в зарослях мохнатого, стелющегося по земле стланика, боясь заблудиться в хвойном лабиринте… Перелазить через змеевидные выгнутые корни, вылезшие из промерзшей почвы на поверхность в тщетной попытке согреться… Цепляться за ветви карликовых берез, вырастающих за сотню лет всего на метр-полтора, и, освободившись осторожно, дабы не растоптать прячущиеся под мшистой толщей побеги, идти дальше…
Сашка родился и вырос на Колыме. За свои двадцать четыре года он лишь раз выбирался на юг. Пышная субтропическая растительность одуряла вычурностью и ароматами, нежное море ласкалось котенком, а агрессивное солнце жалило, прожигая до костей. Первые пару дней Сашка ходил будто пришибленный, а потом начал скучать. Южная сказка казалась ему утомляющей глаза многоцветной картинкой, не имеющей ничего общего с реальной жизнью.
Он гулял по благоухающему саду на территории отеля, где отдыхал, и невольно представлял, как бы мгновенно зачахли вульгарные, самодовольные пальмы, помести их на денек в условия Крайнего Севера. Фантазия была, прямо скажем, некорректная – каждое растение приспособлено к тому климату, в котором тысячелетиями произрастает. Но, потворствуя извращенному воображению, нет-нет да и улыбался гипотетическим итогам гипотетического же эксперимента.
Диск солнца провалился за горизонт, но небо лишь немного потемнело, утратив насыщенность. Автобус лениво катился по проспекту Ленина, а мелькавшие в окнах серые столбы потухших фонарей (летом лампы отключают) казались гигантскими засохшими стеблями.
Сашка вышел на остановке «Четвертый километр основной трассы», спустился по отлогому склону к пыльной ухабистой тропинке, петляющей между домами частного сектора, который называют в народе «шанхаем». Дорога вела вниз, будто бы давая путнику шанс отдохнуть перед грядущим затяжным подъемом. Широкий бурлящий ручей, преградивший путь, Сашка перешел по длинному трубопроводу, проложенному над землей на высоте около двух метров.
Скопление ветхих домишек, наполовину скрытых дощатыми заборами, осталось позади. Сразу за трассой начинался склон сопки. Где-то впереди, у обочины, стоял припаркованный джип с зажженными сигнальными огнями – другие любители погулять по сопкам на ночь глядя то ли уезжали, то ли, наоборот, только приехали.
Травянисто-мшистая почва пружинила под кроссовками. Вырви из земли клочок мха – и от этого места сразу повеет льдом. До вершины – двадцать минут быстрым шагом. Сашка ускорился, подчиняясь интравертному порыву быстрее очутиться в полном одиночестве. Магадан – город небольшой, жителей в нем – всего-то сто пятьдесят тысяч. Но даже эти сто пятьдесят тысяч порядком утомляли, когда долго не удавалось выбраться в безлюдную местность.
Он углубился в пролесок, намного отклонившись от прохоженной тропы, и какое-то время поднимался вверх, продираясь сквозь преграждающий путь валежник. Наконец чаща поредела,
