вкусной воды, ее хватит на пару дней.
– Спите, ребятки, спите, родные. Как там наши? Им еще тяжелей, – мама еще хлопочет по дому, и братья не слышат, как она долго плачет, заливая слезами подушку…
Под утро ей приснится большой концертный зал. И из-под ее тонких и чутких пальцев летят к высоким окнам изумительные звуки фортепианного концерта П. И. Чайковского. Того, что она не успела доиграть в прошлой мирной жизни…
Альке снится, как Изя ведет их с Санькой по довоенной харьковской улице Короленко вверх от своего дома. Воскресенье. Яркое теплое солнце заставляет жмуриться.
– Братишки, отгадайте, сколько стоит пятикопеечная булочка? – смеется старший. – Не знаете? А сейчас мы ее купим. Дайте нам, пожалуйста, вот эту булочку, – говорит он продавщице в ближайшей кондитерской.
– С вас пять копеек, – она протягивает им румяную, пахнущую ванилью булочку с изюмом и орешками.
– Так вот, математики, пятикопеечная булочка стоит пять копеек, понятно? – И он хохочет, разламывая ее пополам для братьев.
Солнце куда-то исчезло. Поднялся ветер. Трое быстро шагают по улице. Вдруг слышится нарастающий рев моторов и пулеметные очереди. Над ними так низко, что казалось, врежется в крыши невысоких домов, пролетает немецкий самолет. Ребята даже успевают разглядеть смеющегося пилота в шлеме и очках, угрожающе скрестившего у горла руки. Исаак рывком затаскивает братьев в ближайшую парадную, следом задребезжали стекла и жалобно заскулила собака. Завизжала, заметалась, закрутилась на месте и стихла у закрытых дверей на мостовой. Братья увидели первую кровь Отечественной войны…
…Весело помахав на прощанье рукой, обернувшись, крикнув что-то ободряющее, Исаак уходил в военкомат. Оттуда – на фронт. Добровольцем. Ему было семнадцать с хвостиком.
Папе было сорок лет. С последним эшелоном РАБИСа2, куда втиснули сколько могли семей артистов и музыкантов, всех, кто был причастен к искусству, папа успел погрузить свою семью в последний тамбур последнего вагона. Начинался долгий и тяжелый путь в эвакуáцию.
Пересадки, ночевки на переполненных вокзалах, эвакопункты, добывание кипятка, еды, борьба с болезнями – эти спутники беженцев и сегодня общеизвестны и похожи на все страдания, какие приносят войны, разруха и паника военного времени…
Ночь. Мерный стук колес взрывается страшным ударом. Все высыпается на пол, все перемешивается, кто где – ничего не понять. Вагон резко останавливается, словно вкопанный. Пол под ногами становится почти вертикально. Толчея. Давка. Крики. Все выскальзывают в распахнутые двери, прыгают. Запах горелых досок. В поле горит рожь.
Небо в сплошных сполохах пожара.
– Ложись! Во-о-оздух!!!
«Мессершмитты» делают новый заход. Пути разбомблены. Эшелон не успел отъехать от Харькова и ста километров. Круг за кругом фашистские пулеметы сыплют смерть.
– Лежать всем! Не поднимать головы! – командует
Профсоюз работников искусств.
