ванну – на четвертом этаже:
– С картошкой будешь принимать.
– Какое дело?
– Вот? – слегка поперхнулся Миша толстой пенкой.
– Я грю, может и меня с собой возьмете? – спросила буфетчица.
– Ты, чё, в натуре, Сонька Золотая Ручка, что ли? – мрачно осведомился Майор.
– Та не, я ар… я ар…
– Не можешь выговорить? – тоже приготовился к худшему Михаил.
– В армию хочешь? – Германн осмотрел ее с головы до ног и обратно, заглянув даже за прилавок, где они были – чуть выше колен. – Скромно.
– Что? – спросила она уже совсем робко.
– Юбку подними, – сказал Миша.
– Не совсем, не совсем, – придержал ее Германн, – и так хорошо уже видно:
– Их есть у меня.
– У тебя? – не понял Михаил.
– Надо загадать желание – кому повет, тот и возьмет.
– Может не надо торопиться, – сказала девушка.
– Почему?
– Вы не знаете, чего я хочу.
– Ты не сказала?
– Пока нет.
– Мне послышалось было:
– Артисткой хочу быть!
– Прошу прощения, но нет, ибо вижу: я не Мэрилин Монро.
– Почему это видно? – спросил Миша.
– Волосы не те, не блондэ.
– Это вер-на-а, – согласился Германн.
– Но я могу петь.
Пришлось заводить Эрику Краузе в следующий раз – у ребят дрогнули руки, они фыркнули, как лошади, понявшие, что у хозяина осталось мало денег, и опять будет просить подыскать ему богатую невесту.
– Петь все могут, – наконец подытожил Миша, – опять начиная вторую чашку с толстой пенки.
– Да?
– Разумеется, – поддержал разговори Майор.
– Что мне тогда делать? – спросила она, и добавила: – Если предположить, что мне уже надоело поить пивом, теплой апельсиновой, и хорошим кофе с полутора сантиметровой очень вкусной пенкой разных оболтусов и обалдуев? Кстати, – добавила она, – к вам, я вижу, это не относится: вид не только приличный, но и очень, очень умный.
Третий раз кофе наливать не пришлось, но было близко к этому, ибо Миша все-таки выронил чашку, и попросил:
– Ту бутылку, которая холодная, – я заплачу вдвойне, и если возможно, рублями, курс опять подняли, не стал менять доллары.
Майор удержал, но маленькое пятнышко все же царапнулся лацкан его пиджака.
– Простим ее? – сказал Миша.
– Ладно, но и вы к нам, в том смысле, что извиняйте: не часто люди, вот так прямо в лицо говорят правду – разволновались.
Сейчас у нас дело, – продолжил Германн, – а чуть позже мы опять подойдем, но вы к этому времени подготовьте, уж сделайте милость:
– Всю программу сразу.
– В каком
