кричал Мишкин. – Он травил Солнышкина.
– Перчикова на необитаемый остров высаживал, – сказала Марина.
– Макароны из-за него подгорели! – крикнул с камбуза Борщик.
– И кроме всего, он мошенник, паршивый мошенник! – вспыхнул Пионерчиков, который до сих пор не оделся и держал в руках брюки.
– Та-ак… – сказал Моряков. – Так. Что же мы с ним сделаем?
– За борт его! – взмахнул кулаком Солнышкин. – А в лодку ему десяток сарделек и пять бутылок «Ласточки», как он когда-то Перчикову!
Артельщик, как толстый барбос, прижался к стене. Кажется, наступало время расплаты. Команда ждала решения.
Суровый Пионерчиков прошёлся по палубе и сказал:
– Вынесем выговор!
– За что?! – взвыл артельщик, хотя сам чуть не обезумел от радости. Такое решение его устраивало.
– Так выбросим или выговор? – Моряков обвёл глазами команду.
– Выговор, – сказала Марина, – а ключи от артелки передать боцману.
– Протестую! – загнусавил Стёпка. – Я протестую!
Теперь-то он оставался на корабле. Ничего, лишь бы добраться до Жюлькипура, а там он ещё поговорит с этими Перчиковыми-Пионерчиковыми. И вдруг, на удивление самому себе, Стёпка выпалил:
– Я протестую! Я объявляю голодовку!
– Что?! – спросил Перчиков.
– Что-что?! – повторил Солнышкин.
– Голодовку! – воскликнул артельщик и швырнул боцману ключи.
– Ну и обидел! – захохотал Мишкин.
– Врёт! – усмехнулся Пионерчиков, натягивая брюки.
– А вы, – повернулся на его голос доктор Челкашкин, – а вы зайдите-ка, пожалуйста, на минутку ко мне.
– И ко мне тоже, – добавил Моряков. – Через часок. – И бросился в радиорубку.
Солнце село, на небе горели звёзды, и вот-вот должны были раздаться далёкие таинственные сигналы. Сигналы космической цивилизации.
Сигналы космической цивилизации
Ночь была в тысячах мерцающих огней. Корабль тёрся щеками о бархатную темноту, вода шелестела о борт парохода. Моряков любил такие часы. Тысячу раз он проходил под южными созвездиями, но всегда замирал перед этим небом и готов был снять свою капитанскую фуражку перед каждой далёкой звездой. Звёзды вежливо отвечали ему лёгким всплеском и заглядывали в рубку, словно просились в гости. Казалось, протяни руку – и какая-нибудь из них опустится на ладонь и начнёт удивительный рассказ.
Но это, конечно, только казалось.
Теперь звёзды должны были говорить в самом деле. И Моряков шёпотом спрашивал у Перчикова:
– Ну что?
– Молчат, – хмуро сдвинул наушники Перчиков.
– А может, что-нибудь с антенной? – спросил Моряков.
– Проверим, – сказал Перчиков и полез на стул, но руки его не дотягивались до потолка.
– Становитесь
