style="font-size:15px;"> Но барсук перебил его:
– Бросьте вы свою латынь и говорите по-нашему – понятнее будет!
– Хорошо, – кротко ответил ему лис. – Признаюсь, что я виноват перед всеми зверями и птицами.
Тут он рассказал, как недавно защемил в колоде медведя Брауна и как тот был избит; как он завлек в ловушку кота Гинце и как тот потерял один глаз. Признался Рейнеке и в том, что петух Геннинг сказал правду: он, Рейнеке, действительно хватал его детей и съедал их с большим аппетитом.
– Мало того, – продолжал лис, – я даже самому королю и королеве сделал много пакостей. Не говоря уже о том, как я издевался всегда над волком Изегримом, которого в насмешку называл дядей, хотя никакой он мне не дядя, а я ему не племянник! Несколько лет тому назад, когда я жил в монастыре в Элькмаре, он пришел ко мне и попросил помочь ему стать монахом. «Это занятие, – сказал он, – очень мне нравится». Я заметил, что первым делом он должен научиться звонить в колокола, и привязал его передние лапы к колокольной веревке. Звон ему очень понравился, и он стал трезвонить, как буйнопомешанный. Услыхав этот безумный набат, люди сбежались толпами. И не успел волк им объяснить, что он собирается стать монахом, как был избит до полусмерти. Однако этот дурень не отказался от своего намерения. Он попросил меня, чтобы я выбрил ему макушку, как у всех монахов. Я посоветовал Изегриму выжечь себе волосы на макушке раскаленным железом. Он послушался. И можете себе представить, как вздулась и сморщилась от ожога кожа на его глупой голове!..
Как-то мы с ним бродили в Юлийских горах и забрались во двор к одному богатому попу. У него в амбаре хранились роскошные свиные окорока и длинные бруски свежего нежного сала. Изегрим проскреб в толстой стене лазейку и довольно свободно в нее пролез. Он там так нажрался, что брюхо его раздулось, как бочка. Собрался он уходить – не тут-то было! Дыра не пропускает его обратно. Как он ругался!..
«Ах ты подлая обманщица (так он называл дыру)! Когда я был голоден, ты меня пропустила, а теперь, когда я наелся, не пускаешь!..»
Я между тем ворвался в дом к попу, который преспокойно сидел за обедом. Перед ним стояло блюдо с еще горячим жареным петухом. Я схватил петуха и выскочил за дверь.
Поп закричал не своим голосом, кинулся было за мной, да зацепился за стул и опрокинул стол со всей снедью, что была на нем.
«Бегите, ловите, колите!..» – завопил он, но тут же поскользнулся в луже супа и шлепнулся в нее.
На крик сбежались люди, а поп продолжал орать как полоумный:
«Что за наглый вор! Стащил жаркое! Прямо со стола!..»
Разъяренные люди кинулись за мной в погоню. Я мчусь впереди, добегаю уже до амбара и роняю петуха: мне стало не под силу его держать – был слишком тяжел. Толпа потеряла меня из виду, но, увы, какую добычу я потерял!
Подоспевший поп, поднимая петуха с земли, заметил в амбаре волка.
«Люди! Сюда! Не зевайте! Еще один грабитель попался
