style="font-size:15px;"> Такое явление я называю коротко – смущением тела.
…А когда закроешь глаза, я даже не знаю, где находится моя правая нога, и мне даже почему-то всегда казалось (и ощущалось), что она находится где-то выше плечей и даже выше головы; и я никогда не узнавал и не понимал свою ногу (ступню и до колен).
И еще бывают со мною (хотя тут владею собой) неприятности вот какие (хотя они и небольшие). Вот сижу я на стуле, и вдруг… я становлюсь высоким, туловище же – коротким, а голова же вдруг малюсенькая, точно… цыплячья, не вообразишь нарочно!»
И часто он не может найти частей своего собственного тела. Оно распалось на куски, он не сразу соображает, где его рука, где нога, где затылок, и он должен долго и мучительно искать их. Как это непохоже на то, что было до ранения, когда каждая часть тела занимала свое прочное место и когда ни о каких «поисках» их не могло быть и речи.
«Я часто забываю, где в моем теле находится хотя бы „предплечье“ или „ягодица“. Я часто забываю и вновь запоминаю названия этих двух слов. Я знаю, что такое плечо, и знаю еще, что близко связано с ним слово „предплечье“, но вот я забыл опять место предплечья: то ли оно находится вблизи шеи, то ли вблизи руки? То же самое можно сказать про значение слова „ягодица“. Я тоже забыл, где находится настоящее место ягодицы, то ли это место в мускулах ноги выше колен, то ли в мускулах в области таза? Подобного много в моем теле, и к тому же еще и не вспомнишь слова из частей своего тела…
„А теперь покажи мне свою спину!“ – просит профессор. Странное дело, но я так и не мог показать свою спину профессору. Я уже знал, что слово „спина“ относится к моему телу, но вот где она находится эта часть тела, я почему-то не мог вспомнить или вовсе забыл про нее от ранения. Таких названий в своем теле, „забытых мною“, было немало…
То же самое повторяется, когда он говорит мне: „Лева, покажи, где твой глаз“. И я опять долго думаю, что же означает слово „глаз“, и наконец вспоминаю значение слова „глаз“. То же самое повторяется со словом „нос“. Но он делает это со мной часто и уже требует: „Ну, покажи быстро: где твой нос? Где глаз? Где ухо?“ Но от этого я только путал слова, вот эти три слова: нос, ухо, глаз, хотя без конца тренируюсь с ними. Я не мог почему-то быстро вспомнить то или иное слово, уже знакомое мне…
Он мне скажет: „Руки в боки!“ А я стою и думаю, а что означают эти слова. Или он мне скажет: „По швам руки!“ – и я опять все думаю или шепчу втихомолку: „…по швам руки… по швам руки… по швам руки… что это такое?“
Иногда это приводит к совсем странным явлениям: он не только потерял обычные ощущения своего тела, он забыл, как пользоваться им».
Вот совсем раннее воспоминание об этом: оно относится к первым неделям после его ранения, ко времени пребывания его в госпитале где-то под Москвой.
Оно несколько необычно.
«Ночью я неожиданно проснулся и почувствовал какое-то давление в животе. Да, в животе что-то мешалось, но только мочиться мне не хотелось, но чего-то мне хотелось
