пришел, что-то нравится, что-то нет. Такие наблюдения полезны для восприятия. Иногда, что-то раздражает, либо успокаивает.
– Скажите, Катя, вы любите аккуратность и порядок. Весь ваш дом – образец чистоты, тут все по правилам. А вот парк в английском стиле, никто не подстригает там кусты и не выстраивает деревья в ряд.
– Разве можно природу выстроить в ряд и подстричь? Ее нельзя подчинить своим выдуманным правилам. Разве что лужайки перед самим домом подстригают, это необходимо, трава растет лучше. Думаю, что природа на меня не в обиде за это. Это то же самое, что подстригать ногти.
Я посмотрел на свои руки со следами не до конца отмытой краски. Она заметила мой взгляд и сказала:
– Не волнуйтесь, это профессиональное, и потом, они же у вас не в крови, Слава Богу.
– Это зависит от состава красок. Есть такие, которые очень трудно отмыть, – пояснил я, – слишком много составляющих из тяжелых металлов. Рисовать в перчатках невозможно, нужно чувствовать кисть любую, тем более тонкую. В перчатках легко разрисовывать матрешек, машинально, автоматически до отупения, но и в такой работе можно находить приятность схожую с искусством, творческий порыв, который воодушевляет. И лица матрешек кажутся не такими одинаковыми. Раньше я так и делал, разрисовывал тарелки, подносы, разделочные доски.
– Смотрите заход, какой кроваво-красный, – она взглянула на небо. Я повернулся и тоже посмотрел:
– Да, действительно, завтра будет ветер, похоже.
Когда я повернулся, Катя смотрела прямо на меня, в ее глазах отражалось солнце и они сверкали этим красным огнем. Она продолжала смотреть, желая, казалось, прожечь меня насквозь. Столько было чувства в ее взгляде столько силы и красоты.
Я смутился, краска бросилась мне в лицо. Катя, заметив мое замешательство, отвела взгляд и протянула мне руку ладонью вверх. Я взял руку, и мы пошли к дому через парк.
– Сожми мою руку сильно, как только можешь! – попросила она. – Да, вот так, только еще сильнее, пожалуйста.
– Вам же больно! Зачем? – спросил я, и мы остановились.
– Я привыкла к боли. Жизнь моя – сплошная боль.
Мы углубились в парк, идя рука об руку.
– В детстве я любила собирать желуди и листья.
Катя наклонилась и, подняв пару желудей, протянула их мне на ладони.
Я взял их, коснувшись ее руки специально так, чтобы мои пальцы задержались подольше.
«Какая мягкая ладонь»; подумал я и ответил:
– Я тоже любил и делал из них человечков.
– Как? Каким образом? – заинтересовалась Катя.
– Ноги – спички, разрезаешь желудь, который покрепче вдоль, это ступни. Довольно просто. Голова тоже желудь, только поменьше…
– Это, как в мультфильме? Про лесовичка?
– Ну да, оттуда и взял.
– А лицо рисовали?
