style="font-size:15px;"> – Солнце, – означает, по мнению переводчицы, что это не она на самом деле говорит, не она подлинник, она обозначает этим падением духа, что она только:
– Переводчица.
И это и есть ошибка. Ибо Я подлинника и Я переводчика – это одно и то же Я. Точнее, два Я одного события, находящегося в двух разных временах. В двух разных измерениях:
– Одно на полях, а другое в тексте.
Анна Герасимова читает этот перевод о Голубом Французе без понимания смысла перевода. Мол, и так сойдет. Все равно это лучше, чем делают многие другие. Да лучше, здесь нет злостного вранья. Но в принципе также, как и на других каналах делают. Можно сказать, что на Viasat History выбрали отличников, но по-настоящему читает перевод только один Антонович. Да и то идет на грани. При переводе текста про индейцев Майя, Антонович изобразил голосом ужас перевода индейцами Майя, обращенных к ним слов бога. Голос Идола. Пусть это было на короткое время, на мгновение, можно сказать, но все равно – напрасно. Получается, что внизу нас кипит магма идолопоклонства. И настоящий, правильный перевод, цивилизация – это только пена над океаном каких-то злых сил, противостоящих человечеству.
Лев Редник читает перевод Импрессионистов. Педалирует юмор. А ведь там этого не было. Переводчик – чтец перевода – видит юмор в тексте подлинника, и комментирует юмор, как юмор, т.е. везде юмор. Тогда как в подлиннике юмор, без комментария, что это юмор, без педалирования, юмор, так сказать, с серьезным лицом. Переводчик не обращает на это внимания. Возможно, он думает:
– Какая разница? – Ничего существенного не меняется.
Меняется, принципиально меняется. Конкретный, частный случай обобщается в юмористический жанр.
– А как еще? – думает переводчик. – По-другому и не бывает!
Тогда как импрессионисты писали свои картины, чтобы показать, как обстоит дело на самом деле.
Перевод – чтение перевода – просто буквально превращает картину Ренуара в этикетку на спичечном коробке.
Переводчик лезет в картину и уничтожает ее. Хочет сказать, что нам не нужна картина:
– Лягушатник, – нам надо целое:
– Болото.
И эти переводчики с Viasat History не являются злостными надсмотрщиками за рабством, как другие. Но в принципе ничем от них не отличаются.
У них, Там, на Западе, Импрессионизм может быть с серьезным лицом, а у нас нет. Нужно всё хорошее обязательно превратить в детский сад. Как будто: так и надо. Скажите это Аркадию Арканову. Посмотрим, что он вам ответит. Вы видели хоть когда-нибудь, чтобы он улыбался на сцене?
Про Антоновича. Почти повтор. При переводе – чтении – жертвоприношений. Даже если на несколько секунд вводить идолопоклонское произношение, чтобы чуть-чуть показать, как это было, то можно подумать, что всё как было при индейцах Майя, так и осталось, и только сверху чуть-чуть прикрыто христианством. Внутри всё также кипит вулкан, ждущий Точных переводчиков.
