Слегка зеленоватая помада помогает изобразить пересохшие губы. Усиливает эффект специальный клей, похожий на ПВА.
А если выкрасить ресницы и брови в светло-рыжий цвет, потом добавить на осветленную кожу веснушки – лицо ребенка практически становится неузнаваемым. Это, кстати, я проверил на Козете. Здесь обошлось без травматизма. Меня только чуть не вытолкали из родного спортзала.
Но чистый грим – это капля в море.
Как объяснял Хейфец, идея превращения «стимула» в персонализируемый «маскер» (звучит как бред) заключается не только в краске. Существует огромное множество других нюансов. Форму лица можно менять валиками из ваты, рассовывая их за щеками, губами и даже в носу. Здесь главное – чувство меры и гармонии. Ошибешься – и камуфляж превратится в демаскирующий фактор.
Оказывается, очень важно контролировать положения головы и тела. Процесс узнавания человека в быту во многом зависит от характерных движений, типичных ужимок и мимики. Достаточно чуть по-другому повернуть голову и свести брови к переносице – и тебя узнать будет гораздо сложнее.
А еще есть осанка…
Еще есть одежда…
Еще есть язык жестов…
Еще – очень много чего есть.
Иными словами, если перечислять все, что я узнал от своего нового учителя, – получится толстенная монография, которую жаждали бы заполучить многие секретные службы мира, причем наперегонки.
Но капризный еврей, как он мне напоминал неоднократно, уже не консультирует спецслужбы.
– Вам не нужно радоваться, юноша, тому, что старый Хейфец делает вашей особе свое исключение. Таки он все же снова совершает что-то нехорошее. Вы начинаете очень много знать для своего чрезмерно юного возраста. А как сказал один древний мудрец, многие знания есть многие печали. Боюсь, мне станет за это когда-нибудь очень стыдно…
Понравился я ему.
Глава 9
«Мир, труд, май» и… мохеровый кардиган
В городе праздновали Первомай.
Огромные колонны людей формировались на распланированных администрацией точках улицы Гоголя и плавно вытекали на городское кольцо. Флаги, транспаранты, воздушные шарики в руках детей и пестрота весенних цветов – все это создавало непередаваемую атмосферу радости.
Из репродукторов гремела музыка. Народ лучился улыбками, пел песни под баяны, кто-то пытался пуститься вприсядку прямо по ходу движения людского потока. И не было во всем этом проклинаемого демократами двухтысячных авторитарного принуждения со стороны злобных коммуняк. Заградительных отрядов с пулеметами тоже не наблюдалось. Даже милиции было не так уж и много. И, к слову, раз уж пришла на память «демократическая мифология», – не было вокруг ни одного пьяного или даже слегка выпившего человека. Все сядут за стол после обеда, как заведено.
А сейчас массовая эйфория била повсеместно фонтаном абсолютно трезвой и здоровой струей.
Это давно
